Паника

Из дома доносилась музыка, от которой практически тряслись стены. Свет был включен, а жалюзи опущены. Хезер видела покачивающиеся силуэты, которые, похоже, танцевали. Она не заметила их раньше, потому что слишком переживала за Лили. У нее перед глазами по-прежнему стоял образ крохотной фигуры, сжавшейся под жалкой березой – практически единственным деревом, которым мог похвастаться трейлерный парк «Свежие Сосны».

Мама прогнала меня. Она сказала, чтобы я поиграла во дворе.

Бум, бум, бум.

Хезер была у двери. Заперто. Изнутри послышался смех. Она без труда вставила ключ в замок; значит, ее не трясло. «Странно», – подумала она, а затем: «Может, я смогу выиграть Панику в конце концов».

Она толкнула дверь и прошла внутрь.

В доме было три человека: Криста, Бо и Морин из трейлера № 99. Они застыли на месте. Хезер тоже застыла. Ее тут же охватило чувство, будто она пришла в пьесу, но забыла все свои реплики – она не могла дышать, не знала, что делать. Сверху лился яркий свет. Все трое выглядели как актеры. Актеры, которых ты видишь слишком близко. Они были загримированы. Но их макияж был ужасен – казалось, что он начинал течь, медленно деформируя их лица. Их глаза были яркие и блестящие – как у кукол.

Хезер сразу все поняла – голубая дымка, пустые пивные бутылки, переполненные чашки, использующиеся в качестве пепельниц, наполовину пустая бутылка водки.

И маленькая голубая пластиковая тарелка на столе, на которой еще виднелись нарисованные персонажи улицы Сезам – тарелка Лили, на которой теперь лежали тонкие дорожки белого порошка.

Хезер будто бы ощутила физический удар от всего этого. Быстрый и сильный удар под дых. На мгновение ее мир окрасился в черный цвет. Тарелка. Тарелка Лили.

Момент прошел. Криста неуверенно поднесла сигарету к губам, едва не промахнувшись.

– Хезер Линн, – невнятно сказала она. Затем похлопала себя по рубашке и по груди, будто бы надеясь найти там зажигалку. – Что случилось, малышка? Почему ты смотришь на меня, как на…

Хезер накинулась на нее. Прежде чем ее мать успела договорить, прежде чем она успела поду-мать о том, что делает, вся ее ярость оказалась в ее руках и ногах. Она взяла голубую тарелку, испещренную порошком, словно шрамами, и бросила ее в Кристу.

Морин и Бо закричали. Криста едва успела пригнуться. Она попыталась выпрямиться и, шатаясь, сумела лечь на колени к Морин, сидящей в кресле. От этого Морин закричала еще громче. Тарелка разбилась о стену с глухим стуком, и воздух тут же заполнило белым порошком, словно снегом. Было бы смешно, если б не было столь ужасно.

– Какого черта? – Бо сделал два шага в сторону Хезер, и на какое-то мгновение ей показалось, что он ее ударит. Но он просто стоял, сжав кулаки и покраснев от злости. – Какого черта?

Криста смогла встать на ноги:

– Что, черт подери, ты о себе возомнила?

Хорошо, что их с Хезер разделял кофейный стол. В противном случае она не могла полностью за себя отвечать. Она хотела убить Кристу. На самом деле убить.

– Ты отвратительна! – Ее голос звучал искаженно, будто голосовые связки были чем-то обернуты.

– Убирайся. – Криста стала краснеть. Ее голос начал повышаться, и ее трясло так, будто что-то вот-вот что-то взорвется. – Убирайся! Слышишь? Убирайся! – Она дотянулась до бутылки водки и бросила ею в Хезер. К счастью, она сделала это слишком медленно, и Хезер легко отошла в сторону. Она услышала звук разбивающегося стекла и почувствовала всплеск жидкости. Бо обвил Кристу руками, сумев удержать ее. Она все еще вопила, извиваясь, как животное. Ее лицо было красное, искривленное и ужасное.

И вдруг вся злость, змеей извивающаяся внутри Хезер, прошла. Она ровным счетом ничего не чувствовала. Ни боли. Ни злости. Ни страха. Ничего, кроме отвращения. У нее было странное ощущение, будто она в собственном теле парит над всем происходящим.

Она повернулась и пошла в свою комнату. Вначале она проверила пластмассовую шкатулку в верхнем ящике, где хранила сережки. Там не было ничего, кроме сорока долларов. Ну разумеется. Ее мать их украла.

Это вызвало у нее не новый приступ ярости, а лишь новую волну отвращения. Животные. Они – просто животные, а Криста – их самый худший представитель.

Она положила в карман две двадцатки и быстро прошлась по комнате, собирая вещи в рюкзак Лили – туфли, носки, рубашки, белье. Когда рюкзак наполнился, она сложила вещи в стеганое ватное одеяло. Оно им в любом случае понадобится. И зубные щетки. Она вспомнила одну журнальную статью, где говорилось, что зубные щетки возглавляют список вещей, которые забывают положить путешественники. Но она не забудет. Она спокойна и рассуждает трезво. Она в своем уме.

Она забросила рюкзак на одно плечо – он был такой маленький, что она не могла надеть его на оба плеча. Бедняга Лили. Хезер хотела взять с кухни еды, но для этого ей бы пришлось проходить мимо матери, Бо и Морен. Она предпочла обойтись без этого. Там все равно вряд ли нашлось бы много еды.