Паника

Но прежде чем Хезер успела дойти до парадной, появился Бишоп с мусорным пакетом в руках. Увидев ее, он замер, и Хезер почувствовала, как последняя искорка надежды на то, что они снова будут общаться как раньше, что сделают вид, что прошлым вечером ничего не было, потухла.

– Что ты здесь делаешь? – выдал он.

– Я пришла забрать свой телефон. – Ее голос звучал странно, будто его воспроизводила плохая стереосистема. – Не волнуйся, я ненадолго.

Она пошла мимо него, в дом.

Он поймал ее руку:

– Подожди. – В его взгляде было какое-то отчаяние.

Он облизал губы.

– Подожди. Тебе не обязательно… мне надо тебе кое-что объяснить.

– Забудь об этом, – сказала Хезер.

– Нет. Я не могу. Поверь мне… – Бишоп провел рукой по волосам, отчего они выпрямились. Хезер показалось, что он вот-вот заплачет. Его смешные волосы, выцветшая футболка, спортивные штаны, запачканные пятнами краски, его запах – все это было ее. Так она думала раньше. Но все это время Бишоп взрослел и встречался с девушками, тайно влюблялся в кого-то и становился кем-то, кого она уже не знала.

Глядя на него с дурацким пакетом мусора, Хезер понимала, что она любит его и всегда любила. Может быть, с того самого поцелуя в первый год старшей школы. Может быть, даже раньше.

– Ты не обязан мне ничего объяснять, – ответила она и прошла мимо него в дом. Снаружи было светло, поэтому на какое-то время она потерялась в темноте. Она неуверенно шагнула в сторону гостиной, откуда доносился шум вентилятора, когда Бишоп распахнул позади нее дверь.

– Хезер, – сказал он.

Прежде чем она успела ответить, раздался чей-то голос. Женский голос.

– Бишоп?

Время остановилось. Хезер замерла на месте, как и Бишоп. Ничего не двигалось, кроме черных пятен перед глазами Хезер, пока она привыкала к темноте. Она увидела тень девушки, появившейся из темноты гостиной. Странно, но, несмотря на то что они всегда ходили вместе в школу, Хезер не сразу узнала Вивьен Травин. Может, потому она была шокирована, увидев ее здесь, в доме Бишопа, босиком, с чашкой с его кухни. Как будто она здесь жила.

– Привет, Хезер, – сказала Вивьен, отпивая что-то из кружки. Хезер видела, что та смотрит на Бишопа, и в этом взгляде читалось предупреждение.

Хезер повернулась к Бишопу. Во всем его виде читалось одно – чувство вины. Оно, как физическая сила, как что-то липкое, было повсюду.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Вивьен все еще небрежным тоном.

– Ухожу, – ответила Хезер. Она бросилась вперед, по коридору и на кухню. Она боролась с тошнотой, с воспоминаниями, готовыми захлестнуть ее, – о времени, когда она пила какао из этой самой кружки, ее губы были там, где теперь были губы Вивьен, ее губы на Бишопе – теперь на Бишопе, принадлежащем Вивьен.

Ее телефон был по-прежнему включен в розетку рядом с микроволновой печью. Ее пальцы казались опухшими и бесполезными. Она несколько раз попыталась вытащить телефон, прежде чем достала его.

Хезер не могла опять пройти мимо Бишопа и Вивьен, поэтому она просто промчалась через заднюю дверь, через веранду и по двору. Дура. Она была такой дурой. Она почувствовала соленый вкус слез, прежде чем поняла, что плачет.

С чего Бишопу быть с ней, с Хезер? Он умный. Он уедет в колледж. А Хезер – никто. Ноль. Ничтожество. Поэтому Мэтт ее и бросил.

Никто не говорил ей эту простую истину – не всех должны любить. Это было так просто, как дурацкие кривые на уроке математики. Существовала большая счастливая середина, куда относились безмятежные парочки и семьи, обедающие и смеющиеся за большим столом. А на заостренных концах находились неправильные люди – чудаки, придурки и ничтожества, как она.

Она вытерла слезы рукой и остановилась на несколько секунд, чтобы отдышаться и успокоиться, прежде чем возвратиться в машину. Лили ковыряла комариный укус на большом пальце ноги. Она подозрительно посмотрела на Хезер, когда та села в машину.

– Ты видела Бишопа? – спросила она.

– Нет, – ответила Хезер и поехала.

3 августа, среда

Додж

Додж потерял чек на ожерелье для Натали, поэтому ему пришлось продать его в ломбарде в два раза дешевле, чем он заплатил. Ему нужны были деньги. Было уже третье августа, времени было мало. Ему нужна была машина для решающего Поединка. Подошла бы и развалюха – он даже подумывал о том, чтобы купить одну у Бишопа. Главное, чтобы ехала.

Закончив смену в магазине, он получил сообщение. На какое-то мгновение он понадеялся, что оно было от Натали, но ему писала мама.

«Встретимся у мемориала Колумбии. Срочно!!»

Дэйна. С Дэйной случилось что-то плохое. Он попытался позвонить на мобильный маме, потом Дэйне, но ни одна не ответила.

Он едва заметил двадцатиминутную поездку до Гудзона. Он не мог спокойно сидеть. Ноги зудели, а сердце чуть не выпрыгивало из груди. В кармане зажужжал телефон. Еще одно сообщение.

На этот раз оно было отправлено с незнакомого номера.