Паника, убийство и немного глупости

– Ладно! Пес с тобой. Звони в свой санаторий – поеду.

Софья Тихоновна отнеслась к решению подруги с позиции здравого смысла:

– И вправду, Наденька, езжай. У тебя артрит, каждую весну колено распухает. Съездишь в санаторий, подлечишься, развеешься, а заодно компанию Виталию Викторовичу составишь. Доброе дело, оно, Наденька, всегда на небесах зачтется.

Воспрянувший духом Маргадон вначале помчался к телефону, забронировать еще один номер полулюкс, потом побежал на улицу покупать подарки для хозяев такого чудного, волшебно гостеприимного дома!

Вернулся быстро, весь увешанный пакетами. А вечером его познакомили еще с двумя жильцами приятнейшего дома. С работы вернулись Алеша и Настя. Первый оказался не просто славным симпатичным малым, мужем милой медсестрички Анастасии, а еще и участковым милиционером в чине старшего лейтенанта. Он выслушал краткий пересказ истории Виталия Викторовича и мудро изрек:

– Примите совет, Виталий Викторович. Идите в милицию.

Но Маргадон, обрадованный столь успешно разрешаемыми проблемами, совету не внял. Виталий Викторович был рад приятному знакомству и близоруко загонял проблемы вглубь. На после, на потом…

И кстати сказать, он очень удивился бы, узнав, что такой семейной и дружной эта огромная четырехкомнатная квартира – бывшая коммуналка – стала совсем недавно. Совсем недавно здесь жили три пенсионерки – две вдовы, Клавдия и Надежда, одна девица Софья – и чудаковатый господин – профессор. Что еще два года назад племянник профессора Рома сюда и заходить боялся! Его гоняла вредная Клавдия, руководившая компанией из сводной сестры Софы и разлюбезной подруги Нади.

Потом Клавдия трагически погибла… Потом Вадим Арнольдович и Софья Тихоновна неожиданно поняли, что любят друг друга. А к тете Соне приехала из Перми внучатая племянница Анастасия, позже вышедшая замуж за соседа Алешу…

Что еще недавно зеркальная прихожая была похожа на склад мебельной рухляди, а в туалете постоянно подтекал сливной бачок… Что каждый шкаф этой квартиры заунывно скрипел древними дверцами, а с потолка валилась штукатурка…

Но впрочем, разве дело в ремонте и мебели?

Надежда Прохоровна, никому никакая не родня, считала всех своих по сути соседей единственной семьей.

Да так оно и было.

Точнее – стало.

Но совсем недавно.

А почему бы – нет? Если люди рядом живут хорошие…

Виталий Викторович принял таблетку снотворного, лег в постель и неумело помолился, попросив Господа вернуть ему брата живым и здоровым. Весь день он старался быть на людях: бегал по магазинам, отвлекал себя иными заботами. Ночью мысли о брате острыми гвоздями втыкались в голову и сердце. И сердце болело, болело, болело… Рыдало.

* * *

За семьдесят шесть лет жизни на белом свете Надежда Прохоровна не раз приходила к мысли, что приступы маломотивированного великодушия обычно оборачиваются сильнейшей головной болью. В прямом и переносном смысле.

Новый знакомец Виталий Викторович Мусин начал раздражать ее еще задолго до выхода к утреннему автобусу.

Начать с того, что гость встал раньше всех и минут на сорок занял ванную. (Эту отвратительную манеру Виталика уговорила простить Софа, намекая на отличные жилищные условия Мусина и отсутствие опыта жизни в коммуналках.) Потом у Виталика оказалась совершенно невыносимая привычка торчать перед зеркалом и трогать волосы. Не причесывать, не приглаживать, а именно трогать. С нежностью, раскрытой ладошкой, топорщившийся ершик на макушке. Создавалось впечатление, что волосинки Виталий Викторович успевает бережно пересчитать.

Причем делал он это не перед большими и многочисленными зеркалами прихожей, а вставал перед овальным – единственным! – зеркалом над умывальником в ванной, где и рассматривал себя фрагментами. Привставал на цыпочки и разглядывал себя от маковки до тонких шерстяных носочков.

Тьфу! То есть ужас! Надежда Прохоровна всеми фибрами души не выносила мужиков, торчащих перед зеркалами. Ее покойный муж Вася даже расческой не пользовался. Проводил по остаткам шевелюры пятерней и топал на работу.

– Ну?! – войдя в ванную комнату, грозно спросила баба Надя.

Виталия Викторовича сдуло от раковины. Выпрыгивая из тапочек, гость помчался в прихожую надевать ботинки.

…Прежде чем удобно устроиться на переднем сиденье такси, Виталий Викторович изогнулся, вытянул шею и опять-таки посмотрелся в водительское зеркальце. Чего он там разглядел, понять невозможно. Наверное, проверил, не растрепался ли ежик, не исчезли ли колючки… Тьфу!

Дальше – больше.

Когда медоречивый санаторный менеджер уговаривал по телефону приехать в их отель, по его словам выходило так, будто билеты на утренний автобус есть всегда, особенно в межсезонье.