Паника, убийство и немного глупости

Как оказалось – фигушки. В переполненном автобусе едва нашлось два разрозненных места. Надежда Прохоровна, ворча, тащилась по узкому проходу между кресел и припоминала Мусину и получасовое торчание у зеркала, и обещание «возьмем такси, если билетов не окажется». Софу вспоминала, набившую дорожную сумку домашними припасами, и свой слабый пожилой желудок, не выносящий тряски… Виталий Викторович стоически пропускал упреки мимо ушей. Волок за бабой Надей сумку с припасами и любовался рыжим пятном чьей-то макушки, колышущейся возле свободного сиденья у прохода.

Надежда Прохоровна подошла к двум, расположенным цугом креслам: возле первого у окошка сидела сухопарая горбатенькая старушечка в пуховом платке, подобное место чуть дальше занимала напомаженная рыжая молодуха в бордовой куртке. Локоть молодухи существенно ограничивал пространство соседнего кресла. Надежда Прохоровна поправила сползший на затылок вязаный берет с козырьком и уселась конечно же к сухонькой, как жердочка, не расставляющей локтей старушке.

Виталий Викторович за ее спиной выдохнул с невыразимым облегчением. Шмякнул тяжелую сумку в проход и обрадованно отправился дальше, знакомиться с рыжекудрой попутчицей.

Надежда Прохоровна покрутилась в узком, неудобном креслице, кинула взгляд через плечо: в тесном автобусном проходе владелец отелей Мусин галантно расшаркивался перед яркой макушкой, что-то лепетал, крутил глазами и плечами и наверняка строил планы.

Надежду Прохоровну при виде этих расшаркиваний отчего-то охватило нехорошее предчувствие. Ехать на отдых, будучи наперсницей стареющего ловеласа, – предприятие, мягко выражаясь, утомительное.

Через минуту с сидений за спиной уже доносились заливистый женский смех и радостное кудахтанье ловеласа.

Автобус тронулся, гулом мотора заглушил хихиканье и петушиный клекот. Надежда Прохоровна сложила руки на животе под грудью, покосилась на клюющую носом бабушку в платке и смежила веки – вроде бы волноваться нечего. Поговорит в дороге пару часиков, павлиньим хвостом поиграет, бриллиантом посверкает и благополучно расстанется – попутчики.

Проснулась утомленная сборами Надежда Прохоровна только через несколько часов, уже от тишины. Автобус не раскачивался, стоял на обширной, окруженной невысокими деревянными домиками стоянке, перед бетонным зданием с надписью «Автовокзал». Бабулька в пуховом платке возилась в пакетике, доставая обсыпанный крошками бутерброд с сыром. Остальные места пустовали.

– Приехали? – обеспокоенно и сипло спросила баба Надя.

– Не-а, – приспосабливая бутерброд наискосок беззубого рта, отозвалась соседка. – Стоянка. Минут двадцать простоим. Раньше расписания примчались.

Старушка протянула Надежде Прохоровне раскрытый пакет еще с пятком бутербродов, но та помотала головой – спасибо – и отправилась на улицу размять затекшие от неподвижности конечности.

Вокруг автобуса стояли и прогуливались пассажиры, многие курили. Чуть в стороне от всех, с непередаваемым выражением на лице, застыл Виталик. Пожалуй, онемевший от переполненности, он стоял навытяжку перед высокой девицей в короткой бордовой куртке из кожи, длинных ботфортах того же оттенка и крошечной черной юбке. Трикотажная – одно название! – юбчонка плотно облепила упругие ягодицы, Виталий Викторович с трудно скрываемым восторгом оглядывал все это великолепие – копну волос, сплетенную из тугих колец цвета свежей медной проволоки, сверкающие выше колен ботфорты, овальные бедра, – наблюдал за тонкой коричневой сигареткой, втыкающейся в пышущие дымом малиновые губы…

Надежда Прохоровна к девицам в подобных сапогах относилась с подозрением. Когда-то ночных бабочек повыгоняли с Тверской, и один сплоченный коллектив проституток оккупировал тишайший переулок неподалеку от дома бабы Нади. Толпа девиц в коротких полушубках и высоченных сапогах регулярно заходила погреться в родимый бабы-Надин подъезд. Курили, мусорили, матерились…

Девица в бордовой куртке зябко ежилась и крутила головой по сторонам, Виталик поминутно поправлял воротник дубленки – сверкал кольцом. Павлин!

Надежда Прохоровна придала лицу менторское выражение. Покряхтела, прочищая горло, и отправилась напоминать Виталику, что цели их поездки кардинально далеки от романтических загулов.

«С него ведь станется, – ворчала про себя. – Предложит в санатории за его счет отдохнуть… Та его обчистит до последней Петиной нитки, отвечай потом…»

Как оказалось буквально через секунду, никого никуда приглашать не понадобилось. Виталик встретил бабу Надю радостным повизгиванием:

– Надежда Прохоровна, вы представляете, Марина едет в тот же санаторий! Мариночка, позвольте вам представить… моя, мгм, тетя! Надежда Прохоровна. Надежда Прохоровна, это —

Марина. Она собирается провести уик-энд в «Сосновом бору»! Замечательно, правда?

Умудренное жизнью сердце Надежды Прохоровны редко обманывало ее с предчувствиями. Едва увидев, как Мусин устремился в хвост автобусного салона на сияние рыжеволосой макушки, сердце екнуло – не к добру это, Наденька, ох не к добру… Но такого подвоха Надежда Прохоровна все же не ожидала.