Паника, убийство и немного глупости

Репина оставила ковыряние ковра и изумленно посмотрела на гостью:

– Какого убийцу?

– Бориного. И Марининого тоже.

– Так ведь сегодня ночью…

– Сегодня ночью, – перебила баба Надя, – совсем другую компанию повязали. Так, – махнула рукой, – пару остолопов и одну очень хитрую девушку. Но они к убийствам никакого отношения не имеют. Тут кое-кто другой поработал. Понимаешь?

– Да… То есть нет.

– Танюша, эти молодожены не могли убить Марину, у них есть алиби. А Игорь тут еще один… так он вообще только после первого убийства заявился. Не тех ребятишек сегодня ночью повязали. Не тех!

– Ничего не понимаю…

– А тебе и понимать ничего не надо. Пока. Сегодня вечером все поймешь, коли мне поможешь.

– Как помогу?

– А так. Сиди на ужине как ни в чем не бывало. Я позже тебе позвоню и, если подтвердились мои догадки, скажу, что делать. Договорились?

– Ну да… А в чем…

– Не перебивай. Слушай. Твой Боря курил?

– Нет. Я же говорила, он за здоровьем следил.

– Так-так… – пробормотала баба Надя. – Так я и думала…

– О чем вы думали, Надежда Прохоровна?!

– О многом, деточка, о многом. Давай-ка до вечера простимся, у меня еще дел невпроворот…

* * *

В семь часов вечера притопывающий на морозце Павел Павлович ждал Надежду Прохоровну в условленном месте. На шнурке под курткой у него болтался приготовленный бинокль, в кармане прятался универсальный ключ от всех помещений стеклянного крыла. По совести сказать, охранный шеф никак не понимал: за кем собралась следить московская мисс Марпл в такой вот темноте?!

Надежда Прохоровна пришла с небольшим опозданием и почему-то из главного корпуса.

– Ключи, бинокль принес? – спросила деловито.

– Принес.

– Тогда пойдем. Все, кто мне нужен, уже в ресторане, проведешь меня вот в этот угловой кабинет. Сможешь?

– Да, – немного растерялся Шеф.

– Сам вернешься на это же место и будешь ждать моего звонка из этой бухгалтерии.

– Это уже не бухгалтерия, – буркнул тронувшийся вслед за бабушкой Палыч, – это кабинет заместителя управляющего.

– А-а-а… Его ты тоже отпереть сможешь?

– Надежда Прохоровна, – вздохнул Пал Палыч, – я начальник службы безопасности. Я все могу.

…Кроме улыбчивой девушки за стойкой портье и парочки торопившихся на ужин постояльцев, никого в холле два «подельника» не встретили. Павел Павлович провел Надежду Прохоровну в длинный коридор стеклянной пристройки, быстро подвел к крайней двери, отпер ее:

– Входите.

Надежда Прохоровна шагнула в небольшое темное помещение: деревья в кадках, как везде, стол, два офисных кресла, тумбы, шкаф. Прошла вдоль окна и развернула к нему одно из кресел:

– Бинокль давай и можешь идти на угол.

Совершенно не удивленный тем, что подчиняется приказам старушки в берете, начальник службы безопасности отдал бинокль и почти бегом пустился на улицу. Встал под окном. Покрутил головой: возле главного корпуса ни души, все в ресторане, большое темное стекло не выдавало даже силуэта за собой.

В кармане запиликал мобильный телефон, Павел Павлович быстро донес его до уха:

– Слушаю, Надежда Прохоровна.

– Ты не слушай, Паша. Ты в окно на меня смотри. Только к углу совсем близко подойди.

Павел Павлович перешагнул наметенный за последние дни сугроб, подкрался к прозрачному углу… И ахнул от неожиданности: ветви пальмы, что стояла у самого окна, образовали щель, в щели светилась голова. С биноклем у глаз.

Мобильный телефон, горя дисплеем и кнопочками, отбрасывал на щеку Надежды Прохоровны цветные блики… Вид в щелку между пальмовыми листьями был самым жутким. Каким-то инфернальным, призрачным: по темноте покачивалась отрезанная голова с биноклем в нечеткой, почти невидимой руке.

– Все видишь? – спросила баба Надя.

– Все, – хрипло выдавил Пал Палыч.

– А что конкретно?

– Голова с биноклем.

– Лицо можно опознать?

– Ну-у-у… не уверен.

– А так? Надежда Прохоровна стянула с головы берет, до этого прикрывавший уши, и в свете дисплея и кнопочек сверкнул сноп искр на мочке.

– О-о-ох… – выдавил охранный шеф.

– Это сережки, Паша. Какие-то «сары»… «свары»…

– Сваровски, – подсказал Пал Палыч.

– Во-во. Сегодня в сувенирном отделе купила. Девочки-продавщицы сказали – не хуже бриллиантов сверкать будут. Смекаешь?

– Да…

– Все понял?

– Кажется… Не верю!

– А ты подумай. Иди ко мне, из кабинета вызволять, и думай.

Потрясенный Павел Павлович выключил телефон и медленно побрел к крыльцу. То, что он сейчас увидел, не укладывалось в голове. Но одновременно все было доказано столь зримо, что, даже «вызволив» бабу Надю из кабинета, он молча топал с ней рядом минут пять, не понимая, куда идет, зачем.

– Пойдем ко мне, Паша, – сказала миссис Губкина (в девичестве, поди, все же Марпл). – Я попросила ужин на двоих в свой номер принести. Ты выпьешь там чего-нибудь для промывания мозгов, авось все в голове и уложится…

– Никак не понимаю… Как?! Зачем?!

– А это, Паша, я тебе сейчас объясню. Ничего, что я тебя Пашей называю?

– Конечно, Надежда Прохоровна, конечно… Но как вы догадались?!

Пал Палыч поставил одну ногу на ступеньку крыльца деревянного шале, Надежда Прохоровна подхватила его под локоток: