Больше ничего, на самом деле. Только позже, услышав об утренней трагедии, он неохотно позвонил в полицию – по настоянию жены. Не так много, но Томас, видимо, был самым последним человеком (как предполагалось), видевшим Лоусона живым. Или же не был? А может он был просто первым – нет, вторым – человеком, видевшим Лоусона
Мелодрама, наконец, набрала темп, хотя, по мнению Морса, любая грубая дилетантская самодеятельность редко заслуживала публичную презентацию. Сценки, казалось, были выбраны так, чтобы охватить как можно больше исполнителей, и дать всем участникам хотя бы краткую возможность побыть на подмостках, видимо, чтобы минимизировать их захватывающую некомпетентность. Однорукий бородатый вооруженный герой, по крайней мере, знал свою роль назубок и, громко декламируя, старался перекричать скрип своих армейских ботинок; в то время как одна из многочисленных горничных каждое второе слово своей роли подсматривала в копии сценария, вставленного внутрь ее совочка для мусора. Единственное, что предотвратило полное перерастание драмы в фарс, стало выступление самой героини, молодой блондинки, игравшей с шармом и изысканностью, которые безнадежно не соответствовали ее неадекватному окружению. Она появлялась, чтобы спасти остальных, тех, кто закрывал глаза на свои промахи и спотыкался с впечатляющей самоуверенностью. Ей даже удалось в какой-то момент предотвратить конфуз дворецкого (слепой глупец! – подумал Морс), который едва не опрокинул кресло, когда подавал чай Ее Светлости. К счастью, многие роли по сюжету (как и было изначально задумано) были чрезвычайно забавны и, озвученные даже такими клоунами, могли вызвать небольшой вежливый смех; но когда опустился занавес, Морс не обнаружил ни малейших признаков смущения среди зрителей.
Возможно, все церковные концерты были одинаковы.
Викарий заранее объявил, что чай будет предложен в конце представления, и Морс был уверен, что миссис Уолш-Аткинс не покинет его без чашки-другой. Все, что он должен был сделать, так это узнать, как она выглядит. Он напрасно высматривал мисс Роулинсон, было ясно, что этим вечером мисс уже отработала епитимью, без сомнения, отмывая скамьи. И все же он почувствовал некоторое разочарование…
Люди теперь покидали зал довольно быстро, но Морс решил подождать пару минут. Он вынул свою программку и уставился на нее смутно, без реальной цели, кроме желания чем-то заняться в одиночестве.
– Я надеюсь, что вы выпьете чашку чая с нами? – Даже на этой последней стадии представления Мекледжон не пренебрегал своим пастырским долгом.
Чай? Такого никогда не случалось с Морсом, чтобы он пил чай в 9 часов вечера.
– Да. Спасибо. Интересно, вы случайно не знаете миссис Уолш-Аткинс. Мне нужно…
– Да, да. Сюда. Замечательный был концерт, не правда ли?
Морс пробормотал неслышно ругательство и последовал за своим проводником в переполненный вестибюль, где полная дама разливала темно-коричневую жидкость из громадного чайника. Морс занял свое место в очереди и услышал разговор двух женщин, стоявших перед ним.
– Вы знаете, он уже в четвертый раз выступает с ними. Его отец очень гордился бы им.
– Никто никогда не заподозрил бы, что он слепой, правда? Он также правильно делает все по ходу действия, как и остальные.
– Это результат многих репетиций, знаете ли. Вы должны соответствовать роли…
– Да. Вы действительно должны гордиться им, миссис Кайдер.
– Во всяком случае, они попросили его участвовать в следующем концерте, так что у него должно быть все в порядке, как вы считаете?