Панк 57

Нет, я не удивлена. Просто чувствую себя дерьмом. Все это время я думала, что выигрываю, что на шаг впереди. Но эти люди расправлялись со мной у меня за спиной. И после всего этого они считают меня глупой. Им ничего не стоит меня унизить.

Прямо как раньше.

Я знала, что Трей долго за мной бегать не станет, так что плевать. Но я думала, что Лайла на моей стороне, что она уважает меня.

Как, наверное, она внутренне ликовала, когда стояла рядом со мной, зная, что она уже заполучила кусочек того, о чем я должна, по идее, мечтать.

Крупные слезы продолжают катиться по щекам, и как будто что-то тяжелое опускается на мои плечи. Не из-за Трея. Не из-за Лайлы. Из-за меня самой. Я не знаю, какой я должна быть.

– Знаешь, я стала такой, какая сейчас, – говорю Мейсену хрипло, – потому что ребенком всегда думала, что достойна лучшего. Я продавала друзей, которые казались недостаточно хорошими, ради общения с теми, кто на самом деле ничего не стоил.

Я закрываю глаза, и мокрые ресницы веером опускаются на щеки.

– Даже Миша меня бросил.

Мейсен нежно кладет руки мне на лицо.

– Уверен, у Миши есть на то серьезная причина, – грустно говорит он. – Дело явно не в тебе.

– Ничего не в порядке. – Я содрогаюсь от рыданий. – У меня совсем нет друзей, Мейсен…

Да, это на самом деле так. Я понимаю своих однокашников. Все это я заслужила. Выбрала красивую обложку, вела себя легкомысленно и получила жалкое подобие дружбы.

Не знаю, долго ли еще будет со мной общаться Тен, а теперь еще и Миша пропал. Не знаю, что я сделала не так, но, должно быть, что-то сделала, ведь, когда все тебя ненавидят, проблема в тебе, только в тебе.

– У тебя есть друг, – твердо и уверенно говорит Мейсен. – А все остальные – чертовы неудачники. Ты слышишь меня?

Он гладит меня большими пальцами по щекам, вытирая слезы.

– Ты красивая и умная, а внутри у тебя огонь, от которого у меня уже выработалась зависимость.

Тепло наполняет мою грудь, и я поднимаю на него глаза.

Он наклоняется ко мне и прислоняется лбом ко лбу.

– Ты невероятная заноза в заднице, но, Боже, как же я люблю те… – он осекается, а у меня перехватывает дух.

– …пло, – заканчивает он. – Тепло твоего тела. Я в нем тону. А еще я все время думаю о тебе.

Шмыгнув, я делаю несколько глубоких вдохов и вытираю слезы. Сердце екнуло. Это прозвучало так, будто он чуть не сказал кое-что другое.

– Давай просто выберемся отсюда, хорошо?

Я делаю шаг назад, возвращаю на место двойное дно и закрываю ящик. Знаю, он не нашел то, что искал, но мне пора уходить. После этих фотографий мне очень нужен душ, и я хочу сделать что-нибудь с Мейсеном, чтобы отвлечься от нашей авантюры.

Собрав фотографии, выхожу из комнаты, поворачиваю налево и иду вниз по лестнице. Но Мейсен хватает меня за локоть и останавливает.

– Что ты собираешься делать с этими фото?

– Сжечь, – отвечаю я. – Скорее всего, он их напечатал, чтобы родители не нашли их у него в телефоне, так что копий у него не будет. Сильно сомневаюсь, что он стал бы показывать их друзьям.

Но Мейсен лишь качает головой, потом забирает у меня стопку, разворачивается и открывает дверь в комнату его родителей.

– Что ты делаешь? – громким шепотом спрашиваю я.

А потом вижу, как он замахивается и швыряет фотографии. Они разлетаются по всей комнате, падают на пол и даже на кровать.

– О боже.

Я прикрываю рот рукой, потому что меня душит смех.

– Пусть родители с ним разберутся, – говорит Мейсен, берет меня за руку и закрывает дверь в комнату.

Я смеюсь, вполголоса, но смеюсь. И никак не могу остановиться. Берроузы точно поймут, что кто-то был в их доме сегодня вечером, но, обнаружив фотографии, они, вероятно, просто предположат, что это недовольная девушка, которая злится на Трея.

Мы покидаем дом тем же путем, которым пришли, быстро запрыгиваем в пикап и оглядываемся. Вокруг никого нет.

Улица темная и тихая. Мейсен заводит машину, и мы уезжаем.

– Извини, что не помогла достать то, что ты хотел.

Он легко улыбается.

– Поверь, я получил все, что мне нужно.

Бабочки начинают порхать в животе. Я протягиваю руку, провожу кончиками пальцев по его руке.

Через пару минут он подъезжает к двери моего дома, ставит нейтральную передачу и не глушит двигатель.

Я сижу в машине и понимаю, что не хочу прощаться.

Не хочу, чтобы он уезжал.

Наклоняюсь к нему, смотрю в глаза и говорю:

– На заднем дворе есть дом на дереве. Пойдем?

Он улыбается.

– Я бы с удовольствием. Но есть дела, которые не терпят отлагательства, – отвечает он шепотом мне на ухо.

Я расстроена, но стойко переношу отказ и надеваю ничего не выражающую маску.

– Хотя можешь сделать мне одолжение? – спрашивает он, нежно целуя меня в щеку. – Проверь, что ключ под горшком на месте. И не трогай себя сегодня ночью. Оставь это на утро, когда я смогу на тебя смотреть.

Я моментально согреваюсь от волнения и улыбаюсь. Если бы в машине не было так темно, уверена, он бы заметил румянец на моих щеках.

– Приезжай скорее, – прошу я. – Буду ждать с нетерпением.