Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта

Конечно же, энергетическим центром, «локомотивом» группы, двигающим ее вперед, был Лу Рид и его немелодичный, «каркающий», но прямо-таки пульсирующий энергией вокал – такой же жилистый, как и он сам. Манера пения Лу в большей степени напоминала разговор, и оттого казалось, что общение с публикой и причудливые истории, которые он рассказывал между номерами, продолжались и после того, как группа начинала играть. Завсегдатаем выступлений The Velvet Underground в клубе "The Matrix" был Роберт Куин – еще один будущий панк-музыкант. Куин делал любительские записи концертов и поражался, насколько сильно менялся репертуар группы от концерта к концерту: «Самым вдохновляющим для меня было то, что Лу сочинял много песен, таких как "Sweet Jane", "Sweet Bonnie Brown" и "New Age", многие из которых потом вышли на [альбоме] «Loaded». И они менялись от вечера к вечеру. Он импровизировал слова "Sweet Jane", и каждый вечер они были новые. Иногда смешные, а иногда – очень-очень страшные»^[184]. Большинство слушателей не догадывались, что к этому моменту The Velvet Underground уже записали в студии достаточное количество песен для выпуска новой, четвертой пластинки. Увы, этой пластинке так и не суждено было увидеть свет.

Потерянный четвертый альбом

В марте 1969-го, давая интервью бостонской радиостанции в поддержку третьего альбома, весьма бодрый Лу сообщал, что у группы нет никаких особенных планов: «Просто давать концерты. Нам очень нравится выступать. Мне кажется, это фантастика – что мы можем играть эти вещи людям, и людям это нравится. Меня заводит то, что их это заводит. Нам не нужно ничего доказывать и ни с кем сражаться. Просто здорово, что люди приходят, и что мы можем для них играть. Это классно»^[185].

Тем не менее уже в мае, спустя всего пару месяцев после выхода пластинки "The Velvet Underground", музыканты снова отправились в студию. То, что они записывали, отражало новые устремления Лу Рида – ничего не доказывать, а просто играть музыку для людей. На протяжении пяти сессий мая и июня «Вельветы» записали в нью-йоркской Record Plant без малого десять песен, которые Лу Рид поначалу оптимистично рассматривал как основу следующего, четвертого альбома группы. Даг Юл вспоминает, что разрозненные сессии не являлись частью какого-то единого творческого замысла, а были скорее рутинной процедурой: «Как ходить на работу… Садишься на метро, работаешь пару часов после обеда»^[186]. Разница с безымянным альбомом хорошо заметна: Лу пережил и осмыслил как личное откровение избавление от лишнего груза, и теперь был готов жить и играть в свое (и слушателей) удовольствие. Новые песни, которые «Вельветы» зафиксировали на пленку, представляли собой простые и бодрые, жизнеутверждающие рок-н-роллы с элементами ретро. Они словно специально были созданы для того, чтобы исполнять их живьем. В одном из интервью того времени Лу объяснял кредо группы (незаметно устраивая исторический ревизионизм): «Наша музыка очень простая… простой рок-н-ролл. Она никогда не была чем-то иным, она не продвинутая, в ней нет никаких посланий, это просто песни»^[187].

Композиция "Foggy Notion", записанная одной из первых, представляла из себя простой и прямолинейный ритм-энд-блюз, а смешная и немного детская "Andy’s Chest" заимствовала мотаун-бит[75] старых поп-хитов 1960-х. В новых песнях Лу Рид демонстрировал свою мальчишескую, обаятельную сторону. Одной из них была безоблачно романтичная "She's My Best Friend". Она щеголяла крайне привязчивым поп-припевом, а не менее легковесная, слегка истерическая "Ferryboat Bill" – невзыскательным, почти карикатурным текстом («Паромный Билл, вернись домой, твоя жена вышла замуж за сына лилипута»). Не менее курьезна "Coney Island Steeplechase" – жизнерадостная и нарочито позитивная, она несла дух романтической и игривой старомодности музыки 1920-х годов. "I'm Sticking With You" двигалась еще дальше: душещипательный дуэт Лу и безголосой Мо напоминал двухминутный, но крайне обаятельный мюзикл, поставленный в любительской, домашней обстановке.