Панк-Рок: устная история

Даже если ты никогда не играл, ты мог быть в группе. Немалое значение имела смена имен. Меняешь имя, и ты уже другой человек.[120] Люди становились известными благодаря тому, что они чувствовали. Это был почти Год Ноль.

Наверное, было хорошо то, что мы из Манчестера, потому что мы не были испорчены желанием побыстрее подписать контракт, поскольку рекорд-компании считали, что могли купить любого и подписать контракт с кем угодно. Лондон был более медиаориентирован, чем Манчестер. Единственными журналистами, которые у нас имелись, были Пол Морли и Тони Уилсон с телевидения. Во многих случаях было меньше конкуренции и причин с чем-то бороться.

Определенно Лондон всегда получал внимание из-за того, как все было устроено, но и в Манчестере с Тони Уилсоном и New Hormones Records тоже что-то происходило. Люди думали: «Это происходит прямо у меня на пороге. Мне не нужно ехать четыре часа на поезде до Лондона». Еще помогло то, что из-за изначального участия в формировании движения, Манчестер был местом, где хотели бы играть лондонские группы. В Манчестере была собственная сцена: такие места, как Electric Circus, начинали как нормальные рок-площадки, а потом это место превратилось в панк-клуб номер один.

Линдер Стерлинг:

Были фантастические девушки-панки, например, Дениз и Джоди, которых я сфотографировал, а остальные так и остались безымянными; но их негативы в целости и сохранности и рассказывают интересную историю гламура. Хауэрд Девото и Пит Шелли были моими рыцарями в грязных доспехах. У меня есть фотография, которую я назвал «Мертвые котята»,[121] на ней Йен Кертис разговаривает с Джоном Почтальоном в Electric Circus; на заднем фоне виден постер Mott, рекламирующий новый альбом.

Питер Хук:

Я ходил на все концерты: в Холдсворт Холл с Buzzcocks и Eater, на многие концерты в таких местах как Ranch. У всех внезапно появились группы. Это была настоящая эпидемия групп — типа ветрянки. Аудитория была очень маленькая, и ты уже видел одних и тех же людей на всех концертах и начинал общаться с ними. Я всегда чувствовал, что это не была мидл-классовая и арт-тусовка. Мы выглядели панками в собачьих ошейниках и рваных шмотках — ты уходил в это по полной программе. У Барни был очень германский образ. (Смеется.) Сначала мы все начинали как панки, а потом перешли на милитаристский прикид.

Warsaw играли повсюду.[122] Тебе говорят: «Есть концерт», — и ты тут же отвечаешь: «Через два часа? Офигенно, я там буду!» Я даже скучаю по этой спешке — такого больше нет. И это очень печально.

Хауэрд Девото:

Следующим концертом после Фри Трейд Холл, был концерт в Ranch. Казалось, это единственное панковское место в городе. В некотором отношении мы пытались подражать выступлению Pistols в El Paradise в Сохо.[123] Ranch казался единственным более-менее подходящим местом. Фэны Боуи тусовались там. Помню, там играли «Charlie's Girl» и «Coney Island Baby» Лу Рида. Мы там играли однажды. На концерт пришло немного людей, и конечно же нас остановили на середине выступления, потому что Фу Фу работал свой номер в соседнем помещении, а между двумя помещениями было что-то вроде люка.[124]

Мы начинаем играть и после трех номеров к «сцене», которая была и танцполом, выдвигается такой здоровенный мужик. Я спрашиваю: «Извините, могу ли я вам чем-нибудь помочь?» — а он парирует: «Ты босс?» — и просит нас закончить выступление. В общем, нас выгнали.

3 июля 1976 года: Sex Pistols выступают в Хастингс Пир Павилион. Поездка к морскому побережью в их длительном туре по городам-спутникам Лондона.

Поли Стайрин:

Я видела Pistols в Хастингсе. Я видела их на свой день рождения в Хастингс Пир. Тогда они еще не назывались панками, и вообще были неизвестными. Они в основном играли каверы! Единственной разницей между ними и людьми, с которыми я работала, типа Pretty Things, Pink Floyd, был их возраст. Эти ребята были намного моложе.

Pistols меня не сильно впечатлили, но заставили меня подумать, что лучше уж быть в живой группе, чем просто делать демозаписи. Они были молоды, и я поняла, что мне необязательно работать с этими общепризнанными музыкантами, чем я тогда и занималась. Мне понравилась идея того, что ты просто можешь выйти и играть. В общем-то, они были вовсе не такими уж классными! Однако я поняла, что эта музыка и не должна быть приглаженной. Она могла быть еще грубее. И тогда я собрала свою группу.

Ноэл Мартин:

Мы с Джонни Роттеном ходили в одну школу. Он был на год младше. Когда я впервые увидел его во главе Sex Pistols, то сказал: «Что этот долбанный мудила делает! Как он может такое вытворять!» Я подумал: «Это что, подстава? Как они нашли его?» Из-за этого мы считали, что было в имидже Pistols что-то стремное — я не говорю про музыку, она была революционной.

Джон Лайдон: