Панна Катажина (СИ)

Бойцы кивнули и стали собираться. Шлаевский поймал взгляд Катажины, кивком указал на её брата. Девушка зарумянилась и отрицательно покачала головой в ответ. Контрразведчик вздохнул и поскорее вышел на лестницу, закуривая.

Уже у двери подъезда офицера придержали за локоть железными пальцами. Михаил обернулся — его нагнал Гвоздь:

— Пан, это Вы ведь кончили Маршала. Из-за Катажины?

— Да. Зачем прикрыли?

— Не нравился мне горец, горячий слишком и туповат, мог дело испортить. Так нам лучше, да и Арон с Малпой глупостей не натворит... Что касается Катажины — понимаю. Войцеху на глаза только не попадитесь, изобьёт вусмерть.

Поблагодарив латыша, Шлаевский попрощался и отправился шататься по ночной Москве. В указанное время он был за барной стойкой в «Шаловливой киске» с бокалом абсента. На этот раз возле него облокотился на стойку бородач с одним глазом в потёртой форме Семёновского полка.

— А папироской не угостите старого ветерана?

— Хорошему человеку не только папироска, но и проставиться можно. А Вы где воевали?

— Да на Втором Московском, двадцать восьмая ударно-штурмовая. Эх, было время...

Ветеран потрепался языком, поблагодарил за угощение и нетвёрдой походкой направился в уборную. Михаил расплатился и углубился на второй этаж, в двадцать восьмую комнату. Ферапонтов и Полевой были на месте, Рихтер появился минуты через две:

— Ну, как успехи?

— Приказ... выполнил. Акция готовится завтра, в восемь вечера. Точнее, уже сегодня. Станция «Катуаръ», это где-то на севере губернии, будет атака на литерный, люкс-вагон. На месте их кто-то встретит, скорее всего, мне удалось накануне за ним проследить, вот адрес.

— Ай молодца! Так держать, Шлаевский!

Полковник взял у младшего лейтенанта записку с адресом, протянул Полевому и Ферапонтову для ознакомления. Максим Алексеевич погладил накладную бороду:

— Недурно, я бы даже сказал хорошо-с! У нас тоже продвинулось. Несколько личностей установили по тем или иным базам. Начнём с грузина...

— Он мне помешал... Тело в свежей могиле на кладбище Донского монастыря. Наверное, надо бы откопать и извиниться перед попами.

— Что ж, ладно... В общем, установили Арона Розенблюма, взять не составит труда. «Малпу» тоже — Василь Телков, из-под Гомеля. Калач тёртый, сидел за разбой, но возьмём. С Кюри пришлось повозиться, но тоже вычислили: из умеренных большевиков, с началом террора сбежал во Францию, там работал с известной четой. Вернулся пару лет как, проникся идеями Кропоткина и даже попытался организовать стачку. Собственно, если бы не это, вряд ли бы нашли... А вот с Войцехом и Катажиной беда, ничего нет. Как и по Гвоздю, как будто все трое возникли у нас из ниоткуда.

Шлаевский задумался:

— Чутьё мне подсказывает, что не «из ниоткуда», а «из команды Йозефа».

— Думаете?

— Больно уж хорошо организована троица для рядовых революционеров...

Слово взял Полевой:

— Теперь по цели. Я прикидывал, что ею может быть, и Вы подтвердили мои самые смелые догадки. В означенное время через «Катуаръ» будет проходить литерный министра иностранных дел.

— Вы хотите сказать, что планируется покушение на самого маршала Деникина?!

— Да, именно так. Люкс-вагон литерного: министр, адъютант, секретарь, несколько человек свиты и дюжина охранников. С хорошим оружием и подготовкой это будет бойня. Так что остановить надо любой ценой и как можно раньше.

Михаил качнулся на каблуках, обратился к Рихтеру:

— Предлагаю брать на станции, мы там будем заранее. Как расположимся, выйду покурить или ещё что и подам сигнал фонариком. Я на себя возьму Катажину, Войцеха и Гвоздя, вы — остальных. Быстро повяжем, а как поезд проскочит — так всё.

— Хорошо, так и поступим. А пока Отдел отработает адрес, что Вы мне дали. Посмотрим, что за птичка и как с ними связана.

— Удачи Вам! А теперь расходимся, мне нужно выспаться, а днём буду занят.

Офицеры распрощались и разошлись по одному.

***

Придя в нумера, Шлаевский сразу же провалился в сон. Поздно проснувшись, позавтракал и стал расхаживать по комнате, не находя себе места. Наконец чертыхнулся и отправился к Катажине.

После стука в дверь он ожидал услышать тяжёлые шаги Войцеха. Но младшему лейтенанту повезло: знакомый тихий голос спросил:

— Кто?

— Я.

Дверь распахнулась:

— Миша!? Совсем сдурел? Нельзя, Войцех...

— Возможно, сегодня вечером меня убьют. К чёрту Войцеха.

— Matka Boza, не каркай!

Девушка притянула офицера к себе, стала целовать и расстёгивать пальто. Шлаевский захлопнул за собой дверь и уволок Катажину в комнату, по пути раздевая. Оказавшись в постели, полячка оседлала Михаила и впилась ногтями ему в грудь:

— Diabel, больно!

— Ещё раз будешь так рисковать и влезешь в пьяную драку — я тебе глаз выцарапаю. Второй, так уж и быть, оставлю, они у тебя красивые.

— Мне было чертовски плохо...

Младший лейтенант перевернул девушку, оказался сверху и придушил. Приблизился к уху, поцеловал и закончил фразу: «... как и всегда без тебя, moja milo's'c». Катажина посмотрела в ответ безумным взглядом, расстегнула партнёру брюки и, срывая с контрразведчика рубашку, отдалась ему со всем пылом, какой только возможен...