Панночка помэрла (СИ)

Они шли вперёд, каждая комната была как прошлая, но другая. Проходя эти пустые комнаты можно лишь догадываться что в них было, а может и что будет. Сейчас они пустуют, но кто знает, что будет завтра, может они будут забиты, что даже пропихнуться будет негде. Будут забиты людьми и их историями, их багажом, их страхом, и их любовью, чем угодно. Ведь даже они могут кому-то понадобиться в будущем, укрыть от грозы, помочь согреться, а может даже кто-то предпочтёт здесь жить. Во всё это верилось с трудом, но мало ли, в мире каждому нужно свою укрытие.

Потихоньку настал третий этаж. Алекс не перестал замечать, как тянется время, будто прошла уже вечность с его первого шага в эту больницу, эту психбольницу. Но нет, тени ползущие от окон говорили обратное, во всю твердили что прошло совсем немного, и до заката ещё далеко, куда уж там до вечности. Комнаты таяли как лёд в Арктике, хоть всего то и нужно что глянуть в неё. Глянуть на пустоту и понять, что здесь нет того что ищешь. Чувство времени приняло нормальный темп, когда Алекс увидел конец коридора и лестницу, ведущую на свободу. Комнаты закончились. Алекс помятый, грязный, но не грустный, он наконец покинет это здание, а это поднимало настроение. Они уже спустились на первый этаж, военный точно заметил, как у Алекса поменялся настрой, казалось он хотел что-то сказать, но нет. Алекс глянул вниз, на себя, на то как извозюкался, он заметил то что было под ногами. Та самая нить ручейка, она всё так же стояла у своей непреодолимой преграды. Алекс поднял эту веточку двумя пальцами. Нить продолжила свой путь, она становилась всё тоньше с каждым сантиметром. Может из-за этого поступка она и исчезнет раньше, но зато сама, зато следуя своим убеждениям, пусть простыми и нелепыми, пусть это все лишь убеждение что ручей должен течь.

Здание было сгоревшим, ничего кроме пепла и обугленных стен. Как пояснил Груф в одной из неразберих с военными произошёл несчастный случай, здание загорелось. К счастью самым тяжёлым ранением были незначительные ожоги. Груф добавил, что если его интересуют подробности, то луче спросить кого другого, ведь эту историю он сам слышал лишь по пересказу. В этом здании не осталось ничего, только зола и хруст угольков под ногами. Было решено вернуться к профессору, собрать вещи, всё что было необходимо, и двинуться в путь до заката.

Профессора не оказалось на его привычном месте. Это отметил сам Груф, он же и отправился его искать. Груф очень хотел уйти, это было видно, хоть и не понятно с чего он так быстро набирал обороты. Он превратился из проросшего дерева в настоящего энта что стремиться отвесить ненавистному волшебнику. Хоть об этом можно было только догадываться, но что-то подсказывало Алексу что им движет далеко не самое благородное чувство, месть.

Алекс стоял один, в пустой жаровне догорали угольки. По запаху тут явно что-то готовилось или разогревалось, неважно. Только сейчас он увидел, что вся стена завалена книгами, потёртыми, местами корешки были порваны, но это явно было не худшее состояние книг, которое он видел. Все книги из его города были больше похожи на кучу слипшихся тряпок с сотней маленьких пятен, в которых едва проглядывались буквы. Прошло несколько минут, никого и близко нет. Глаз Алекс сам стал цепляться за тумбочку с блокнотом. И он мог помочь, конечно далеко не факт, что профессор действительно записывает всё значимое. Алекс выдвинул шкафчик, рядом с блокнотом лежала некая тетрадь в кожаной обёртке, Алекс взял только блокнот. У каждой заметки были отмечены даты, как удобно. Алекс перелистнул первую страницу где почти слово в слово повторялся рассказ о первом контакте. Его интересовал только последний месяц. Не одной заметки на этой и прошлой неделе, только у самой крайней даты:

Хорошая весна, давно такой не припомню. Снег растаял рано, птицы тоже спешно вернулись, лес снова заиграл всеми нотами и красками. Ты не поверишь Ирина, кого я увидел. Зайца, да, да что наш Роджер, капля в каплю. Мне даже показалось что у него шрам на там же месте, прямо на левом ухе. Когда я шелохнулся он заметил меня, но не убежал, он смотрел мне в глаза, а я ему. Но не долго, он исчез, только хвостиком вильнул. Когда я погладил бороду, то заметил, как что-то влажное катиться по моей щеке... О Ирина...