Паноптикум. Книга первая. Крах

Клаус, взяв плащ Гектора в руки, последовал в гардеробную, в то время как гость и чета Прайсов прошли в холл, минуя большие прямоугольные зеркала.

Когда все расселись по диванам, в комнате повисла тишина. Альберт, посмотрев на обсидиановый шар, стоящий по центру, решил прервать неловкую паузу.

— Как ты, солдат? Мы слышали о произошедшем с… — Прайс замолчал, пытаясь вспомнить имя покойной, — …твоей женой. Как прошли похороны?

— Все в порядке, дядя, — кивнул головой Гектор, — я в норме… Это было ударом для меня, но я… я это пережил… Я многих терял, будучи солдатом…

Альберт с пониманием закачал головой, но решил на этом завязать грустную тему, переключившись на Эву.

— Эва, дорогая, ты не поторопишь Клауса?

Эва, улыбнувшись Гектору, встала с дивана и, молча, проследовала на кухню.

— Скажи, Гектор, — начал Прайс, — ты надолго здесь?

— «Гиперион Прайм» стоит в доках Эритеи на плановом техническом осмотре до конца следующего месяца…

Покивав головой, Альберт продолжил:

— О чем судачат в армии?

— О разном, — ответил Гектор, посмотрев Прайсу в глаза. — В основном обсуждают наши потери в Антарктике. Затянувшийся конфликт превратил её в настоящую мясорубку, перемалывающую в труху истории как опытных военных, так и желторотых новобранцев. «Гиперион Прайм» последний из трех тяжелых крейсеров, который ещё стоит в доках. «Уран» и «Марс Виктор» уже участвуют в обороне Берега Бадда, пытаясь удержать плацдарм для высадки второй ударной армии.

— Да, — кивнул головой Альберт, задумавшись. — Я уже слышал об этом… Но что говорят про Императора и его окружение?

Гектор внимательно посмотрел на Прайса.

— Акритской армии сейчас некогда говорить. Наша цель — враги Империи, и они должны быть уничтожены…

Альберт с некоторым непониманием посмотрел на Джонса. Гектор для него всегда был тем мальчишкой, который романтизировал службу в армии с детских лет, но теперь этот мальчишка четко дал ему понять, что не желает говорить на эти темы. «Армейская самоцензура», — подумал Альберт, наблюдая, как в зал входит Эва, а следом за ней Клаус, держащий поднос с различными яствами. Приблизившись к большому обсидиановому шару, дворецкий зафиксировал поднос на выдвинувшихся из черной сферы креплениях.

Откланявшись, он удалился.

Эва развернула поднос к себе таким образом, чтобы перед ней оказался пирог с начинкой, которую так нахваливал Клаус. Взяв длинный столовый нож, она принялась аккуратно нарезать блюдо, словно мать, решившая накормить сына, который только что вернулся домой.

— Альберт, — произнесла Эва, обращаясь к мужу, — не забудь перед едой выпить таблетки, которые рекомендовал тебе Аксель Кларк. А то ты замучаешь меня жалобой на желудочные колики…

Совет жены был вполне разумным. Альберт так намучился на прошлой неделе, что с ужасом подумал о том, что это может повториться снова. Взяв с подноса высокий узкий стакан, наполненный напитком синеватого цвета, Прайс, встав с дивана, последовал к камину.

— Тетушка, позвольте? — внезапно произнес Гектор, протягивая руку к Эве, которая резала пирог на куски. — Давайте я помогу…

Эва, улыбнувшись племяннику, передала ему нож. Взяв нож за рукоятку, Гектор посмотрел в сторону стоявшего к нему спиной Альберта. Тот шарил рукой по каминной полке, разыскивая упаковку с лекарством среди разбросанных вещей.

Встав с дивана, Гектор подошел к улыбающейся тетке, которая с непониманием смотрела на него снизу — вверх. Мгновенно зажав ей ладонью рот, он нанес ножом точный удар в сердце, отчего тело Эвы дернулось и сразу же обмякло. Вытащив обагренный кровью клинок, Гектор зажал его в правой руке лезвием вниз и, соблюдая осторожность, двинулся к ничего не подозревающему Прайсу…

* * *

Клаус фон Эггерт закрыл за собой двери зала, где были только что оставлены его кулинарные шедевры. Он был горд собою за пирог с начинкой из маньчжурского кислина, который пробовал когда — то в одной из своих давнишних командировок, будучи на службе в «Меридиане». Тогда он выполнял контракт на убийство одного большого чиновника города Дао, который так ратовал за выход из Кайпианского союза, что, судя по всему, очень разозлил влиятельных лиц из города Хуанди.

Оказавшись на кухне, Клаус, первым делом, принялся аккуратно сворачивать и убирать специи, бережно раскладывая их в дубовом сундучке. Внезапно его взгляд остановился на емкости, которая была наполнена сиропом из сладковатой мяты.

Для Клауса, который секунду назад размышлял о том, что следует приготовить в следующий раз, наступило осознание того, что он допустил непростительную ошибку, забыв на кухне этот прекрасный сироп. По мнению самого фон Эггерта, пирог с маньчжурской кислинкой можно было понять, только придав запечённому сверху тесту легкий оттенок мяты. Взяв в руку емкость с сиропом, дворецкий поспешил в холл, надеясь на то, что пирог съесть ещё не успели.

Когда он вошел в гостиную, время в его сознании остановило свой ход. От лежащей на диване Эвы, чья кофта была пропитана кровью в районе левой груди, в сторону копошащегося у камина Альберта двигался их племянник, держа в руке окровавленный нож.