Паноптикум. Книга первая. Крах

— Нет, брат, так захотели оперативники, которые хотят столкнуть нас лбами… — Патрик остановился и вздохнул полной грудью. — В молодости я работал на рыболовецкой шхуне, которая выходила на промысел в прибрежные районы западного побережья. Так вот, на морских судах существует действенный способ избавления от крыс, которые довольно часто проникают на суда с целью чем-нибудь поживиться.

Способ довольно прост. Команда ловит несколько крыс и сажает их в бочку, из которой те не могут выбраться. Их ничем не кормят, поэтому голод заставляет их нападать друг на друга и поедать более слабого. В итоге остаётся одна крыса, которую называют «крысоловом». Вкусив плоть своих сородичей, она уже никогда не остановится перед видовым каннибализмом. «Крысолова» выпускают на судно, где он начинает охотиться на своих собратьев, поедая их тушки в темных и сырых уголках. Так вот, оперативники тюрьмы — это те моряки, которые поймали двух крыс и решили поместить их в каменной бочке № 23…

Мендоза приподнял голову и посмотрел на потолок сквозь прорези для глаз. Показав пальцем куда-то вверх, он задумчиво произнес:

— Они надеются, что «крысоловом» станешь именно ты…

Патрик застыл и внимательно посмотрел на Карлоса.

— Я не приверженец каннибализма, — ответил Гарсия, чуть помедлив.

— Я тоже… — произнес Патрик и на мгновенье замолчал. — Хотя, признаюсь честно, мне приходилось пробовать человеческое мясо, но это была вынужденная мера. Пятнадцать лет назад, когда я только попал в «Социальный лепрозорий», произошел завал в одном из тоннелей, где я отрабатывал повинность на общих работах. В живых остался один лишь я. Посчитав, что все уже мертвы, администрация не спешила разбирать завалы, поэтому я больше месяца провел в холодном темном пространстве, собирая в ладони воду, капающую из расщелин. Холод, пробирающий до костей, не давал уснуть, а голод… Голод постоянно одолевал меня, и я под конец четвертой недели нащупал в темноте окоченевшее от холода мертвое тело…

Наступила тишина. «Да, этот тип повидал немало говна в этом проклятом заведении», — подумал про Мендозу Карлос и решил перевести разговор в другое русло, дабы избежать неприятных подробностей.

— Патрик, я только никак не пойму, если ты такое бельмо на глазу у администрации, почему тебя просто не пристрелят? — спросил он и, привстав со шконки, попытался размять затекшие ноги.

— Баланс, — протяжно произнес Мендоза. — Администрация, вернее люди, из которых она состоит, испытывают перед нашей организацией страх. Они знают, что мы можем достать их на свободе, устроив при этом показательную расправу. Поэтому после случая с Элаем между администрацией и нами существует негласный договор, согласно которому мы не допускаем в отношении друг друга кровавые методы…

Внезапно красный фонарь, который уже порядком начинал раздражать Карлоса Гарсия, начал интенсивно мигать.

«Обед», — коротко произнес механический голос откуда-то с потолка, но как Карлос ни старался, источника голоса он так и не обнаружил.

Минуту спустя открылась «кормушка» — маленькое окошко в двери для подачи пищи. Через неё в камеру заехал поднос, на котором стояли две чашки с каким — то варевом и две железные кружки, наполненные обычным кипятком. Взяв поднос, Мендоза поставил его на железный стол и уселся напротив Карлоса.

Пододвинув к себе обе чашки, Патрик опустил в мутную жижу пальцы. Выловив там несколько маленьких бумажных свертков, тщательно запаянных в целлофановую пленку, Мендоза обратился к Карлосу:

— Если хочешь есть, возьми там продукты, — Патрик кивнул в сторону угла, где располагались нагроможденные друг на друга коробки и мешки. — Мне пока нужно ознакомиться с новостями…

Карлос прошел до коробок и выбрал пару продолговатых консервных банок. Открыв их, он принялся жадно есть, просовывая ложку в ротовую прорезь железной маски, надетой на его голову. Есть таким образом было крайне неудобно, но Гарсия постепенно приловчился и с удовольствием перешел ко второй банке, наблюдая как Мендоза, сидящий напротив, внимательно читает развернутые кусочки бумаги. Дочитав последнее тюремное послание от своих людей из блока А, Патрик, не обращая никакого внимания на Карлоса, загадочно проронил одну единственную фразу:

— Эти новости я ждал последние пятнадцать лет…

* * *

Назначенные Карлосу в качестве наказания десять суток карцера подходили к концу.

Только что проснувшись, Гарсия постепенно приходил в себя, усевшись на шконку. Обрывки неспокойного сна, в котором красные тона существенно преобладали, постепенно уступали красному свету, наполняющему камеру уже в реальности. Железная маска, стянутая болтами по бокам, вызывала дискомфорт, от которого мутирующие наросты на левой стороне лица Гарсия начали гореть огнем. Красное освещение карцера сводило Карлоса с ума, ввергая его в то депрессивное состояние, от которого хотелось лезть на стены.