Паноптикум Умус

А к вину надо ещё причаститься,

А достойно ли каждому так?

Где ж ты брат мой, и где ты, сестрица?

Помогите мне мой разобрать весь BarDuck!

…Крылья, Крылья дай мне о Вилла !

Мне бы ввысь, в Небо с тобой да взлететь!

Вспомнить, что в прошлом хорошего было,

От восторга б сейчас зарёй песню запеть!

– Вот оно, славное утро,

Я начинаю свой новый восход!

Слава же истинно-мудрым,

Тем, кто зрит в корень,

Соизмеряя свой с мiром год.

Песня Пути

Ты возносишь слово Света

К Солнцу жизни в рай земной;

От Заката до рассвета

Глас молитвы – я с Тобой!²

Выпит вечер, день уж сварен,

Растворившись в тишине

Среди пагод, средь развалин

Ветер скачет по стране;

– Реют флаги, ступы твёрдо

Держат мир среди границ,

И над ним сияет Лордом

То, пред Чем все пали ниц;

Нет, не нужно здесь страданий,

Тягость жизни – всех забот, -

Здесь нет смерти средь писаний,

Что суть знаний, – наш животъ

Вечен пред лицом Вселенной;

Только встань среди границ, -

Ты окажешься мгновенно

Среди тысяч новых лиц,

Злата Дар среди познавших,

Век за веком рвущих круг,

За всех нас враз пострадавших,

Смерти поборов испуг.

– Пусть же будут танцы ночи;

Ешьте, пейте духи плоть!

Смертно тело, дух – напротив,

Может дух всё побороть!

Что же – голова болела,

Говорят, – сознанья яд?

Отвращенье – это дело,

Чувства встретится хотят,

– То их в прошлое уводит

Мысли, ум наш шебутной,

То по кругу хороводит,

Позабыв, – пора б домой!

То подастся он подальше,

Чем Сейчас – всегда Туда,

Где по счёту, кроме фальши, -

Нет от Правды ни следа!

– Помутился наш рассудок,

Грязь на Зеркале кругом!

От прекрасных незабудок

Веет скаредным дымком,

– Всё жалеем время, места

Нет для нужных дум и дел,

А звезда сияет – Веста!;

Как-то раз я поглядел

На неё, мою родную,

И она мне говорит:

Цель бери себе любую, -

Светоч Сердца Парамит, -

Будет устлан лепестками

Путь твой лотоса, и мир

Всеми ценными дарами

Наградит сполна, на пир

Пригласит тебя познанья

Той искомой Вселюбви, -

Полон будь ей, и, внимание:

Радость в сердце, ну, – лови!

Миг чудесный наступает, -

Лебедь белая плывёт,

Все сомненья отступают,

Веры время настаёт

В жизнь великую такую,

Ценен где сей каждый миг!

Принимай её, родную, -

Песню лебедя, и крик,

Слышишь, – от воды поднялся?

– Это счастье понеслось,

Груз печали оторвался,

В море сгинул, – удалось

Нам с тобою выйти к суше,

Где повсюду рай земной;

Скоро будет, веришь, – лучше,

А пока, – ты спой со мной!

Песнь обетования

Я запишу все песни,

Тебе альбом – диск платиновый,

Подарю на день рождения,

Мы будем вместе, летом

Отмечать наш новый в век вхождение!

Ты будешь вся янтарная,

Сиять и нежно маяться,

И мысль придёт коварная

Нам где-то позабавиться,

И мы поедем смелые

Туда, где вовсе не были,

Чтоб после, загорелые,

Вернулись, – эх, счастливые!

Счастливых ведь не жалуют,

Им часто в след так косятся,

К ним нудные всё просятся,

Вокруг них вечно плавают!

А нам до них есть дело ли?

– Мы в радуге омылись ведь,

Сбежали от унылости,

Рискнули сердцем петь,

Промокши в джунглях сырости,

В жаре вспотев в той прерии,

Где кактус длинный, белые

Пески, где, как в похмелии

Закат ловили, угорелые,

Мы, ночью небом наслаждаясь!

И не боялись мы своей любви!

– Её в миру средь мира не стеснялась,

Хоть не клялись, нет, друг другу на крови

– Она сама была как клятва,

Рассвет багряный – был печать!

И знаешь, было так приятно

Лишь нам вдвоём его встречать! -

В горах и на высокогорье,

В низине, слыша шелест трав…

И в море, проплывая волей,

И в небесах, их вкус познав -

Одно крыло могло разбиться,

Но два крыла до рая донесли!

Боялись мы ли ошибиться?

– Ну нет, иного лишь боялись мы:

Того, что внутренний маяк ослабнет,

Что тихим голос станет изнутри,

Костёр, что так горит – устанет,

И стихнет раньше вечности зори.

И музыка была нам как опора,

Глоток воды, живой, святой!

Хотя и бед бывало много,

Но, что они пред жизнью той,

Где есть свобода, осознание,

Что нет границ у бытия,

И где есть великое внимание

К тому, что «мы» – равно всегда два «я»?

Я в Японии жил, словно сёгун

Я в Японии жил, словно сёгун:

Райский сад, приоткрытые двери для счастья,

Обращался лишь с теми строго,

Кто рабом оказался, под властью

Жил кто тягостных дум одичалых,

О том, что всё нужно урвать,

Побыстрей, да побольше, бывало,

Выходил с ними я воевать.

Дом прекрасен мой, в нём фонтаны,

В них живая из смеха вода.

Птицы райские в нём утром рано

Подымают меня, мол, пора,

Мол, пора уже делать свершенья,

Слуги все приказа уж ждут,

Войско надо готовить к сраженью,

Скоро лошадь мне подадут;

Императора ясные очи

Я увижу вскоре вдали;

Будут ждать меня, знаю, точно,

Вновь пределы родимой земли,

Будет море, и будут сопки,

Будет снег, белый замок в пыли…

Будут брандеры, и будут лодки,

Будут руки в горячей крови,

Будет солнце к утру подыматься,

Подавая к атаке сигнал,

Будет ветер реветь и смеяться;

К Эмме кто-то злобно воззвал…

Зачастили по рекам походы,

Вдоль заставы Ямато границ…

Всё во имя Хэйан, и свободы;

Мой камон сшит из нескольких лиц:

Слева щурит предок Адама,

Справа Айнов просмоленный лоб,

В центре Будда, и пагода, лама

Держит колоса солнечный сноп,

По бокам бескрайнее небо,

И воды синева до краёв,

Твердь их мягче, чем корка хлеба,

А узоры волн пенят рёв,