Панорама Времен

— Вы вернулись, милорд?

Петерсон резко повернулся. К нему приближался мужчина, толкавший велосипед. “Человек из ближайшей деревни”, — сообразил он быстро. Рабочие брюки, потертая куртка, сапоги.

— Да, я вернулся домой насовсем.

— Это здорово. Надежная гавань в такое время, а? Я привез вам бекон и сушеное мясо.

— О, очень хорошо. — Петерсон принял от него коробки. — Запишите это на мой счет. — Он старался придать голосу будничные интонации.

— Но я хотел бы поговорить с теми, кто живет в доме. — Мужчина кивнул на здание.

— Вы можете иметь дело со мной.

— Хорошо. Но, видите ли, сейчас такое время, что я предпочел бы получить сразу.

— Не вижу причин, чтобы этого не делать. Мы…

— И, если не возражаете, лучше вещами или чем-то другим.

— Бартер, что ли?

— Деньги сейчас ничего не стоят, не правда ли? Может быть, что-нибудь из ваших овощей? Вообще-то я бы предпочел консервы. Мы их действительно любим.

— Ага. — Петерсон пытался оценить стоявшего перед ним человека с застывшей улыбкой, которая объяснялась не только одним дружелюбием. — Я полагаю, что немного консервов я тоже мог бы обменять. Но их у меня мало.

— Однако нам хотелось бы получить именно их, сэр. “Нет ли в его голосе чего-то настораживающего?"

— Я посмотрю, что мы сможем сделать.

— Это было бы прекрасно, сэр. — Он прикоснулся рукой к волосам, показывая этим, что считает Петерсона помещиком, а себя арендатором на его земле. В его жесте было много комичного, что придавало беседе другой оттенок. Петерсон смотрел, как он сел на велосипед и отправился обратно в деревню. Мужчина покидал территорию хозяйства, ни разу не обернувшись.

Петерсон зашел на огороженную территорию и, минуя сад, пересек двор фермы. Из курятника послышалось удовлетворенное кудахтанье накормленных птиц. На пороге он счистил грязь с обуви старым железным скребком, сбросил ботинки в сенях. Затем надел домашние туфли и повесил на стену куртку.

В большой кухне было тепло и светло. Он в свое время поставил там современную аппаратуру, но сохранил каменный пол, ставший гладким от многовекового хождения по нему, а также большой очаг и старый дубовый вертел. Его дядя и тетя сидели в комфортабельных креслах с высокими спинками по обе стороны от очага — молчаливые и неподвижные, как подставки для дров в камине. Большой круглый чайник был укрыт стеганым чехлом. Роланд — работник фермы — поставил на стол тарелку с пшеничными лепешками, сливочное масло и банку домашнего клубничного варенья.

Петерсон подошел к огню, чтобы согреть руки. Тетка, увидев его, вздрогнула.

— Благослови меня, Господи, это никак Ян! — Она наклонилась вперед и постучала мужа по колену. — Генри, посмотри, кто здесь! Это Ян. Он приехал навестить нас. Ну разве это не мило?

— Он приехал, чтобы жить с нами, Дот, — пояснил дядя терпеливо.

— Да? — спросила она удивленно. — А где же эта ваша хорошенькая девочка, Ян? Где Анджела?

— Сара, — поправил он автоматически. — Она осталась в Лондоне.

— Хм. Хорошенькая девушка, но какая-то уж очень легкомысленная. Ну ладно, давайте пить чай. — Она сбросила плед с коленей.

Верзила Роланд с замедленными движениями подошел к ней, подхватил и перенес на другое место, рядом с чайником. Он служил в доме уже около двух десятилетий.

— Посмотри, Роланд, это Ян. Он приехал нас навестить. Петерсон вздохнул. Его тетушка впала в маразм много лет назад и воспринимала только мужа и Роланда.

— Ян приехал, чтобы жить с нами, — повторил дядя.

— Где дети? Они запаздывают.

Никто не стал напоминать, что оба их сына утонули пятнадцать лет назад. Все терпеливо ждали окончания ежедневного ритуала.

— Ну что ж. Не будем их ждать. — Она подняла тяжелый чайник и начала разливать крепкий и горячий чай в белые с голубым чашки.

Ели молча. Дождь, который собирался в течение всего дня, все-таки начался — сначала как-то неуверенно, слегка стуча по окнам, потом все сильнее. Послышалось грустное мычание коров, обеспокоенных дождем, барабанившим по крыше хлева.

— Дождь идет, — решился высказать свое мнение дядя.

Никто не ответил. Петерсону не нравилось их молчание. Когда они говорили, то спокойные гласные их восточно-английского диалекта просто проливали бальзам на его душу, действовали успокаивающе. В детстве за ним ходила няня из Саффолка.

Петерсон покончил с чаем и отправился в библиотеку. Повертев в руках стакан, он решил воздержаться от выпивки.

Ровный шум разошедшегося дождя приглушался тяжелыми дубовыми ставнями. Сделанные очень искусно, они маскировали стальные пластины внутри, которые невозможно было заметить. Петерсон превратил этот дом в настоящую крепость, способную выдержать длительную осаду. У сарая и хлева двойные стены соединялись с жилым домом туннелями. Все двери тоже были двойными, с тяжелыми засовами. Каждая комната стала подобием маленького арсенала. Он погладил ружье, висевшее на стене. Его смазали и зарядили — как он приказал.