Панорама Времен

Скользители знали эти механизмы, жили в них поколениями. СЕРЫЕ КОРАБЛИ ОСНОВАЛИСЬ ГЛУБОКО ПОД ВОДОЙ, сообщили Скользители. ОНИ ЗАМИНИРОВАЛИ МОРЕ, СТУЧАТ ИХ ЗАВОДЫ, МЫ СЛЫШИМ ИХ НА БОЛЬШИХ РАССТОЯНИЯХ. РОИТЕЛИ УШЛИ НА СУШУ, И СЕРЫЕ МЕХАНИЗМЫ СЧИТАЮТ СЕБЯ В БЕЗОПАСНОСТИ.

После полудня Уоррен поймал несколько рыбешек и использовал их для наживки. Клюнуло почти одновременно на двух удочках. Мясо у рыб было жесткое и сильно пахнувшее. Море уже оправилось после нашествия Роителей, поднялись из глубины стаи рыб. Теперь Уоррен был уверен, что выживет.

ОНИ СЧИТАЮТ СЕБЯ В БЕЗОПАСНОСТИ. ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО ЗДЕСЬ ОСТАЛИСЬ ТОЛЬКО МЫ, ПОЙМАННЫЕ В ЛОВУШКУ ЭТОГО МИРА. МЫ НЕ МОЖЕМ СОЗДАВАТЬ ОРУДИЯ, НО МЫ ЗНАЕМ МОРЕ, А МЕХАНИЗМЫ НЕТ, НЕ МОГУТ УЗНАТЬ, ИСПРОБОВАТЬ НА ВКУС.

Уоррен долго, прищурившись, смотрел, как катятся волны. Скользители сообщили о других мужчинах и женщинах, которые научились жить в море. Скользители будут работать с ними, они будут использовать обломки крушения материков, где распростерлась смерть, и старых кораблей, и смогут создавать Скользителям инструменты.

Серые механизмы поднимутся, наконец, из моря, чтобы захватить сушу. Они будут готовы к захвату твердой земли. Но они не будут готовы к тому, что жизнь все-таки сохранится, станет сражаться, проиграет, выживет и будет сражаться снова, потому что жизнь не знает поражения, и все начнется сначала, когда опять появятся серые механизмы, и снова жизнь победит, потому что жизнь побеждает всегда, и будут новые опасности и новые нашествия…

Уоррен расправился с пойманной рыбой и лежал, греясь на солнце. С наступлением сумерек он увидел на орбите много сияющих пятен, но это не наполнило его прежним страхом. Он слишком устал.

Уоррен уснул рано. Он лежал вниз лицом на теплых досках палубы, мерно качаясь на ровных волнах. Он не сразу проснулся, когда возле плота выпрыгнул Скользитель, потому что видел во сне жену.

Гроза над заливом

Турок

Вот беда так беда. Знал ведь, знал, что беды не миновать, коли выбраться из реактора до срока.

Но разве меня послушают? Кого угодно, только не старого Турка. Думают — я не человек, а бесполезная рухлядь. Держат меня за какого-то Банрена, за типа, который второе поколение подряд просиживает на пособии, и от него толку ждать нечего.

А эти денежки, на которые я перебивался, — это, между прочим, программа поддержки фермеров, а никакое не сраное пособие, вот что я скажу. Больно много они знают, как же. Негоже презирать человека только за то, что иногда у него туговато с наличными. Просто мне нравится сидеть, книжки читать и размышлять — размышляю я уж побольше, чем некоторые, имен называть не будем — вот и приходится принимать материальную помощь.

Да, мистер Акерман считает, что я не имею права получать деньги от правительства, а на ферму плевать с высокой колокольни. А когда я пытаюсь объясниться, меня никогда не слушают. Вообще словно уши ватой затыкают.

Это была, между прочим, его идея спрятаться в реакторе возле Макинтоша. Хорошая идея, не спорю. Готов отдать ему должное.

Начали выпадать радиоактивные осадки и пара радиостанций, что еще работали, посоветовали перебраться в убежище, туда, где поглубже. Тогда именно мистер Акерман вспомнил про шахту большого реактора в Макинтоше. Сам-то реактор автоматически отключился, как только началась война, и там не осталось ни души. Мистер Акерман решил, что если сооружение не выпускает радиоактивность наружу, то оно ее и внутрь не пропустит. Вот он и повел туда народ — Нельсонов, Банренов, Поллоков и еще кузин там разных и тетушек, короче, всех, кого мы смогли собрать в этой суматохе перед выпадением осадков.

Сначала все шло путем. Мы прихватили с собой еду и прочее. В реакторе разной техники до черта, огромные воздушные фильтры и подача воды из реки. Вода тоже очищается фильтрами, так что радиоактивных осадков в ней точно нет. Генераторы работали нормально. В общем, неплохо посидели. В тесноте, да не в обиде. Душновато, конечно, но десять дней перекантоваться можно. Через десять дней мы решили, что опасность миновала и выбрались наружу. Ну и в странном мире мы очутились, ё-моё! На прежний вроде как и похож, и не тот.

Во-первых, повсюду трупы — на дорогах, в полях. И люди, и животные, коровы там разные, собаки. Уже мало радости. Деревья и кусты, правда, такие же, как всегда, но тишина какая-то ненормальная. В полном безлюдье и сосны на берегу, и сама река как онемели. Мир, как бы сказать, затаился и ждал — не начать ли жить заново, да не знал, как это сделать.

Анжела

Мы решили, что все в порядке, можно вылезать, да и счетчики показывали — гамма-излучения больше нет. Когда вышли наружу, сперва ничего такого особенного не заметили, небо только необычное: все в крапинку и в полосках синих облаков.

Но потом страсть что такое началось! Июль — и вдруг мокрый снег. С залива задул сильный ветер, но не знойный, как мы привыкли летом. Этот выл меж деревьев совсем по-зимнему и прошивал холодом.