Панорама Времен

Он припомнил это сухое, горячее прикосновение ветра, когда на следующий день пересекал территорию университета, шагая к химическому корпусу. Рамсей не смог застать его в кабинете и оставил записку у Джойса, секретаря факультета. Гордон шел между зданиями по красиво разукрашенному шестигранному мостику на растяжках. Химический корпус встречал кисло-сладкими запахами, слишком сильными и едкими, чтобы с ними могла справиться гудящая система вентиляции.

Он отыскал Рамсея в лесу колб и трубок, когда тот что-то быстро и четко объяснял студенту. Одновременно Рамсей титровал раствор, указывая на изменения цвета и добавляя в нужный момент каплю похожего на молоко вещества. Гордон нашел удобное кресло и развалился в нем. Благодаря джунглям зажимов, слайдов и реторт это помещение выглядело гораздо более оживленным, чем физическая лаборатория. Стук насосов и тиканье таймеров казались звуками сердца, отбивавшего такт исследованиям Рамсея. На стене висела схема гигантской молекулярной цепочки, в которой двуокись углерода превращалась в гидрокарбонат: лесенка, выплавленная фотонами. Жидкостный сцинтилляционный счетчик что-то бормотал, постукивая помеченными изотопами колбами. Гордон пошевелился в кресле и, найдя удобную позу, перенес вес на подлокотник, при этом опрокинув какую-то чашку. Из нее ничего не пролилось. Он осмотрел ее и обнаружил на дне и стенках осадок кофейной гущи, присохшей, как клей, и испещренной точками плесени. Все здесь было живым. Он неожиданно представил себе этот стеклянный дворец запущенным лесом нуклеиновых кислот, по которому гуляет красный ветер. По сравнению с ним его лаборатория казалась тихой и стерильной. Его эксперименты изолированы от окружающего мира. А вот для биохимика жизнь — непосредственный участник исследования. Рамсей здесь выглядел оживленнее: он внимательно приглядывался к оборудованию, обо всем хлопотал, словно большое животное, топающее по прогалинам этих химических зарослей.

— Извините, Гордон, сначала я должен был кое-что закончить. Вы выглядите замученным. Это погода так на вас действует, а?

Гордон покачал головой, встал и последовал за Рамсеем в кабинет. У него слегка закружилась голова. “Должно быть, воздух здесь такой”, — подумал он. Сказывался ветер и то, что он мало и плохо спал предыдущей ночью.

Рамсей произнес уже несколько фраз, прежде чем Гордон понял, о чем речь.

— Что? — переспросил он. Его голос сделался ломким от сухости в горле.

— Я сказал: все ключи к разгадке лежат здесь. Я оказался слишком слеп, чтобы увидеть их раньше.

— Ключи?

— Сначала я рассматривал предварительные данные. Знаете, что-нибудь для получения гранта или как заинтересовать фондирующие организации. Я считал, что речь могла идти об обороне. Но дело в том. Гордон, что это имеет гораздо большее значение, и тут нужно привлечь ННФ.

— Почему?

— Потому что это очень обширно. Вот эта строка: “входит в режим молекулярной симуляции и начинает имитировать своего хозяина” — является ключом ко всему. Я принял такое решение, которое рекомендовалось посланием. Ну, вы знаете — истощение почвы, пестициды, тяжелые металлы, такие как кадмий, никель, ртуть. Ввел некоторые длинноцепочечные молекулы. Заставил ассистентов заниматься латтитиновыми цепочками, о которых тоже говорится в послании. Кроме того, уговорил приятеля, который работает у Дюпона, дать мне некоторые из их длинноцепочечных образцов.

— Вы не могли найти числовые обозначения, которых приведены в послании?

— Нет, и это меня удивляет. Мой приятель утверждает, что у них нет ничего с такими названиями. А фирма “Спрингфилд” сообщила, что не знает пестицида AD45. Ваш сигнал в этом месте, видно, исказился.

— Значит, вы не можете продублировать эти вещества?

— Нет, но это никому и не нужно. Главное в сих длинноцепочечных детках то, что они универсальны.

— Как же вы можете…

— Послушайте, я взял эти партии и отнес в “Скриппс”. Пригласил на ленч Хассингера, рассказал ему о проекте.

Уговорил его дать мне несколько экспериментальных кормушек на морской воде. Знаете, это первоклассные устройства, с постоянным регулированием температуры и :солености и, кроме того, с постоянным освещением солнечным спектром излучения. И что вы думаете? Все, о чем говорилось в послании, оказалось правдой. До последнего слова.

— Вы имеете в виду ту часть, которая касается диатомового цветения?

, — Конечно, но это происходит на более поздней стадии. Эти длинноцепочечные выродки действуют вроде Петрушки. Морская вода изменялась, как обычно, при перенасыщении кислородом. Через два месяца мы получили какую-то странную картину кислородной колонны — Я имею в виду содержание кислорода по высоте водяного Столба, — может быть, порядка JO метров. Затем стал расти планктон. Просто как на дрожжах — мертвый или какой-то неизвестной ранее формы.

— Это как?

Рамсей пожал плечами:

— В вашем послании сказано: “отпечатывается вирус”. Что-то заумное, я полагаю. Какое отношение имеет вирус морской воде?

— Что общего между пестицидами и планктоном?