Пансион передержки шлюх

Юра со смешной фамилией Носочек не притягивал ничьего внимания до той секунды, что выходил на сцену и начинал петь. Впервые Саша услышал его в дешевой шарашке на задворках вселенной, где как-то раз, еще студентом, помогал звукачу устанавливать оборудование. Тогда он отчаянно пожалел, что не имеет собственной студии, чтобы записать это чудо природы и разослать во все концы, выставить в интернет, на радость ценителям. Помочь обрести популярность.

– Певцы, которые сами пишут и классно исполняют, не так часто рождаются, – возбужденно рассказывал Саша, казалось, совсем забыв о спине.

Хозяин шарашки только посмеялся и объяснил, что его заведение – потолок для Носочека. Парень оказался проблемным. Пугливым и странным. Сильно заикался, если только не пел. Не мог и не умел договариваться. Вообще избегал разговоров и даже физических контактов с кем-либо. Его устроили подрабатывать какие-то знакомые, сам бы не пошел. Болтали, что у него и диагноз имеется, и в психушке он лежал, но в это Саша верить отказывался.

– Ему тогда было-то лет семнадцать! – закатил глаза Апраксин. – Завидовали просто.

Потом их пути разошлись, но через несколько лет Апраксин внезапно узнал Носочка в одном из певцов престижного ночного клуба. И очень обрадовался, что слова прошлого Юриного хозяина не сбылись. Парень по-прежнему избегал контактов и жил в своем мире, но стоило ему взять в руки гитару или оказаться у стойки микрофона…

– Вот знаешь Макса Свободу[1], да? Что-то общее у них есть, Юра даже поет Максовы песни иногда, по заказу. Только Свобода на выступлениях похож на Хэмсворта[2], играющего пятиклассницу, а вот Юра это… – Саша взмахнул рукой, не в силах выразить всю глубину своего восхищения. – Он просто воплощенный секс, он закрывает глаза и все, улетает. У него эта манерность естественная, как у котенка. Каждое движение, каждая нота… Я натурал, веришь, но мне тоже жарко, когда Юра на сцене. – Саша криво улыбнулся. – Геи от него просто кипятком ссут. А он этого даже не понимает. В упор не видит, как действует на других. Просто прячет бабки в кошелек и молча валит домой.

– У вас че за клуб, я не понял? – спросил Лев.

– «Красная Акация», инфасотка, – подала голос Сажа, которая устроилась рядом с подругой, вытирая мокрые волосы.

– «Акация», да. Там всякие тусуются, и лгбтшники, и натуралы – отмахнулся Саша. – Так вот, я немного присматривал за ним. Ну, потому что чувствовал: надо. Так-то друзей у Юры нету. Он доверчивый очень, его любой кинет. Вот и сегодня уебаны эти…

Слухов о Носочке ходило много, подкатывали к нему часто. Чаще всего получали в ответ молчание, иногда – односложный отказ. Даже упорные ухажеры быстро отваливались, замечая странности в поведении Юры. Психи мало кого возбуждают… Это не мешало слухам плодиться: как это, такой сладкий мальчик – и ничей? Не может быть. В последние пару месяцев на Юру положил глаз один «богатенький Буратино» – Зиновий Лукьянов, хозяин сети автозаправок.

– Он старался собрать вокруг себя такой цветник, чтоб все от зависти подавились. И ни одна сука ему не отказывала, – поморщился Саша. – До Юры он, кажется, не знал вообще, что так бывает.

Лукьянов решил, что добудет то, что не смогли другие. Заваливал Носочка деньгами и букетами, предлагал записи в личной студии, турне выступлений и звезду с неба. Юра отмалчивался, букеты игнорировал, подарки даже не открывал. Деньги клал в потрепанный кошелек к прочему заработку и уходил домой. Ухаживания Лукьянова уже стали поводом для шуток.

– Я сегодня в клубе не по работе был, – сказал Саша. – По четвергам я в студии с утра. У знакомой просто днюху отмечали. Юра пел, потом я вижу: к нему один из братков Лукьяна подвалил, зеленую сотню сунул и бутылку сока. Это часто, вообще-то, когда после выступления выпить приглашают. Юра никогда к бару не ходил, но от апельсинового сока, знаешь, в махоньких таких бутылочках, не отказывался. Фишку эту все аксакалы знали. Но меня напрягло, что это человек Лукьяна, а самого Лукьяна в клубе нету.

Мужик отошел от сцены только убедившись, что Юра выпил сок. Апраксин сперва отмахивался от своих подозрений, но потом решил все же проверить. И успел вовремя: у задней двери для персонала парни уже грузили обмякшего Носочка в машину. По лицу Юры текла кровь, а футболка чернела полосками машинного масла: выйдя из дверей, он упал на землю. Его гитара валялась у стены клуба.

Люди Лукьянова были готовы ко всему, кроме того, что откуда ни возьмись на них налетит разъяренная длинноволосая фурия в высоких сапогах и хорошо поставленными ударами разваляет их по заплеванному асфальту, как кегли.

– Эффект неожиданности, на самом деле, – улыбнулся Саша. – Я давно не тренировался, нам тупо повезло.

– Шума напугались, – предположила Ленча.

– Возможно, – кивнул Апраксин. – Я гитару цап, Юрку на руки и ходу! Такси рядом стояло. Только водитель-еблан, всю дорогу ругался, что машину ему испачкаем…

Солнце уже вовсю светило в окно, булочки были съедены, а чашки опустели.

– Ну нихрена себе, – подытожила рассказ Кристина. – Уроды. Я курить пошла.