Пансионат на Страндвеген

— Вы все еще говорите загадками, — вмешался господин Тувессон. — Я слушаю и никак не могу понять, кто же преступ ник? Как его имя?

— Пожалуйста. Его имя, фамилия и чин: обершарфюрер СС Хуберт Майснер.

— Как вы это узнали?

— Когда наши подозрения конкретизировались, мы стали внимательно изучать этого человека. Выяснили, что он знает польский язык. Взяли отпечатки его пальцев, это было нетруд но: он просто оставил их на стекле. Были у нас и его фотогра фии, последние, из Ломмы, и более ранние, даже двадцатилет ней давности. Собранные материалы мы отправили в Польшу. Там не забыли злодеяний фашистов, как это случилось в неко торых других странах. В Польше есть богатая коллекция фото графий военных преступников, которые «работали» в Освенци ме. Напрасно Мария Янссон искала кого-нибудь, кто был в этом лагере и помог бы ей утвердиться в ее подозрениях; она сделала это недостаточно умело. Полиция оказалась в более выгодном положении, воспользовавшись международными контактами. По ляки без труда узнали, кто снят на нашей фотографии, и при слали нам обширный материал, касающийся особы Хуберта Майснера и его прошлого. Благодаря этим документам мы зна ем, что мать Хуберта была норвежкой, а отец — Ганс Майснер — почти десять лет работал в Сосновце, где молодой Хуберт даже ходил в польскую школу, поэтому, кроме немецкого, он знал польский и норвежский. Знаем мы и то, что специальностью обершарфюрера СС были инъекции фенола в сердце. Таким способом он умертвил по меньшей мере тысячу заключенных. Кроме того, когда в Освенцим прибывали новые составы с людьми, Хуберт Майснер проводил так называемую «селекцию». Одних отправлял прямо в газовые камеры, а других, помоложе и посильнее, — на работу, что в тех условиях было равносильно смертному приговору, только несколько растянутому во времени. Очевидно, именно он послал в газовую камеру всю семью Марии Янссон. Потом он некоторое время скрывался в Германии, выдавая себя то за поляка, то за норвежца. Документы у него были отличные, он запасся ими в Освенциме: попросту забрал у людей, которых сам убил. Благодаря этому ему удалось перебраться в Норвегию, а оттуда в Швецию. Замаскировался он великолепно. Не зря говорят, что под лампой темнее всего. Если бы не случайная встреча с Марией Янссон, никто бы его не узнал. Но сегодня он будет арестован. Его не спасли эти три убийства — капли в море его злодеяний.

Магнус Торг прервал рассказ и посмотрел на часы.

— О, да я засиделся. Зашел сюда, чтобы забрать свои вещи: пора возвращаться в Лунд. Прошу извинить, но я вынужден вас покинуть: у меня сегодня еще масса дел.

Он сделал движение, собираясь встать, но, видно, что-то вспомнил и обратился к доктору Нилеруду:

— Вы, кажется, собирались сегодня в Лунд? Могу вас захватить, у меня есть место в машине.

— Мне надо переодеться, — ответил врач чуть охрипшим голосом.

— Ну что ж, минут пятнадцать-двадцать я мог бы вас обождать.

— Спасибо, через двадцать минут я буду готов, — доктор Нилеруд встал и быстро вышел из салона.

— А ведь вы так и не сказали нам, кто этот Хуберт Майснер, — Клара Тувессон тоже встала с кресла.

— До официального подписания прокурором ордера на арест это служебная тайна, — объяснил Магнус Торг. — Я и так сказал вам слишком много. Разболтался.

— Я иду наверх, — Клара Тувессон кивнула остающимся и вышла из комнаты. Муж последовал за ней. В салоне остались двое мужчин: Магнус Торг и редактор Свен Бреман. Журналист придвинул свое кресло к креслу офицера полиции и, хотя в комнате никого не было, начал говорить шепотом.

Магнус Торг слегка улыбался. Казалось, он не замечает ничего и целиком поглощен беседой, но кто ближе знал его, мог бы сразу заметить, что forste kriminalassistent находится в крайнем нервном напряжении. То и дело его глаза перебегали с одного окна салона на другое. За окнами был прекрасный лет ний день, царила полная тишина. Только от шоссе иногда слышался рокот проезжавшего автомобиля. На газонах, с каждой стороны виллы, в беспечных позах стояло по одному полицейскому. Возле калитки, ведущей на пляж, тоже виднелась фигу ра в темном мундире. Кроме машины, на которой приехал следователь, еще одна такая же, с надписью «Polis», стояла у во рот пансионата.

Люди Магнуса Торга были на своих местах, а он сам поглядывал на часы, отмечал путь, пройденный длинной стрелкой, и усилием воли заставлял себя вести непринужденную беседу с королем репортеров.

Раза два кто-то заглянул в салон, но, увидев двух мужчин, занятых серьезной беседой, тут же удалился.

XV. Доктор Нилеруд кончает писать дневник

Вторник, 20 июня.

Итак, у меня осталось двадцать минут, чтобы закончить свои записки. О бегстве через парк не может быть и речи: внизу стоят трое полицейских. Придется бежать иным путем...