Панспермия

— Пойдем, Джара, — бросил он, проходя мимо охотника. — Не стоит дразнить темноту… Постояв с минуту, вглядываясь в темноту и решив, что совет мудр, тот последовал за старейшиной. До утра в стойбище горел костер собрания и старый Дрок, рассказывал легенду о людоеде Лю, убивавшем людей просто указывая на них пальцем, умевшем летать и превращаться в огромного саблезуба. На утро, чуть забрезжил рассвет, клан снялся с проклятого, по их мнению, места и ушел дальше к северу, предварительно возложив на погребальный костер тела верных своих волков, без сомнения, спасших сегодня ночью клан, ценою своих жизней. Такая отвага заслуживала достойного погребения.

Ангел

Утро в сезон дождей на Благословенном Острове — пренеприятнейшее время. Дождь, шедший всю ночь, вымочил все. А, спустившийся под утро с гор холодок, выстудил всю хижину, заставляя ее обитателей зябко ежиться и жаться друг к другу во сне. Наконец, глава семейства, дородный поселенец Харф, поднялся со своего ложа. Потянулся, пытаясь согреться, и дотронулся до камней очага, которым полагалось хранить тепло, но которые выстыли за ночь и были едва ли не холоднее струй утреннего моросящего дождя за окном. В который раз, он пообещал себе переложить этот проклятый очаг по примеру своего соседа, Джубы, таскавшего весь теплый сезон камни с гор, но добившегося того, что в его хижине массивная печь, занимавшая едва ли не все его жилище, была теплой в течении двух дней. Однако, стоило ему выглянуть за толстый матерчатый полог своего дома, как всякие мысли про очаг оставили его голову. Загон для скота, в котором, обычно, мирно паслось стадо из одиннадцати диплодоков, был разломан у его дальней стены, а вместо одиннадцати, к ближней от хижины стороне загородки, жалось только восемь. Два самых крупных — главная пара в стаде — лежали у дальней стороны загона с начисто оторванными головами. А подрощенного теленка простыл и след. Нераздумывая, Харф пнул старшего сына. Тот, зная крутой нрав отца и его тяжелую руку, тут же вскочил, и выжидательно уставился на родителя. Тот смерил взглядом ладную фигуру сына, остановился на его стоящем члене, подумал про себя, что этого придурка давно пора женить, но вслух сказал другое.

— Бери копье толстое, с наконечником в виде листа. К нам опять нехороший гость пожаловал. И срам свой прикрой, сил моих нет на тебя смотреть в таком виде.

— Неужто саблезуб? — испуганно удивился отпрыск, быстро нашаривая свои штаны, сапоги и куртку.

— Да, сын, — Сказал Харф, натягивая тетиву на мощный охотничий самострел, который перед этим снял с полки рядом с очагом.

— Да сохранят нас боги, — сын осенил себя священным кругом, но копье взял, показывая всем своим видом готовность исполнить волю отца.

Два охотника, обильно смачиваемы струями дождя, двинулись в путь, приглядываясь и прислушиваясь. След зверя, тащившего свою добычу, четко указывал направление, в котором тот ушел. Казалось бы, чего сложного — иди по следу и уповай на мощь тетивы арбалетной. Но нет. Саблезуб животина очень умная и хитрая. Почти равная умом человеку. Может отколоть какой угодно фокус. И след свой закруглить, и в спину охотников выйти. И добычу оставить, почуяв преследователей, а сам в кустах спрятаться и в самый неожиданный момент напасть, может. И еще, всякое разное… Засаду на тропе, собою же и проложенной, устроить вполне способен. Харф ожидал всякого, но только не того, что от кустов, отделявших его пастбище от прилегающего леса, в их сторону выметнется изящная, гибкая и смертельно опасная тень. Саблезуб, распластавшийся в прыжке, был прекрасен в призрачном свете утренних дождливых сумерек. Вода струилась потоками по мощному, покрытому короткой, грязно-бурой шерстью, телу. Когти на его лапах были выпущены, клыки, похожие на два огромных ножа, были обнажены в довольной, как показалось Харву, улыбке. Ещё бы. Он перехитрил двуногих. Заманил их в ловушку. И теперь они в его полной власти. Сейчас он расправится со старшим, который, саблезуб это видел, не успевает вскинуть свою стреляющую палку. А, потом, он убъёт того, что с копьем. И все. Все. Он останется единственным хозяином всей этой огромной горы мяса, что паслась в устроенном двуногими загоне. А те, что живут в дымной куче глины, пойдут на закуску. Его дети точно не будут голодать в этот сезон.

В этот момент что-то ударило зверя в бок, сбивая с траектории прыжка. Он пролетел мимо Харфа, перекувыркнулся через голову, да так и остался неподвижно лежать у самой кромки загона для диплодоков. Старший сын было кинулся к саблезубу с копьем, желая добить животное, но отец остановил его повелительным жестом. Зверь был мертв. Тот, кто сделал выстрел, спасший их, был большим мастером. Осталось выяснить кто это и где он прячется.

Харф постоял минуту, ожидая появления незнакомца, но ничего не произошло. Тогда он крикнул, напрягая все силы своего голоса:

— Спасибо тебе, добрый человек, за жизнь мою и сына! Ты, должно быть, промерз под дождем! Иди и войди в мою хижину! Согрейся у моего очага! Раздели с нами трапезу!