Пантанал и Тектонический Разлом

Кругом были люди, я не стал рисковать, но сейчас сидя перед дознавателем, задним числом понимаешь, что риск самым позорным образом не оценил.

Они нагнали меня напротив дома 53 по Московскому шоссе. «Шкода» самым наглым образом сунула нос передо мной и встала. В оперативной обстановке я бы и тормозить не стал, но родная сторона продолжала действовать убаюкивающе.

Из «Шкоды» вылезла воинствующая троица, здоровые парни, как и положено честным бандитам, спортсмены. Нездылов и Блямблин борцы, Пакостин боксер и судя по дальнейшему неплохой. Нездылов, не желая бороться по-честному, вооружился бейсбольной битой.

Корча зверские рожи, от которых портилось настроение, троица стала приближаться, а сблизившись, распахнула дверцу и, выволакивая меня на асфальт, стала избивать.

— Вот показания Нездылова, Пакостина и Блямблина, где они обвиняют вас в избиении! — дознаватель потрясла протоколами, она уже не казалась мне такой привлекательной, уж лучше бы она была страшной, но была официанткой и принесла мне люля-кебаб.

Я до последнего думал, что это проверка «гестапо»-службы собственной безопасности. Когда повалился на грязный асфальт, сомнения улетучились. Это тоже была проверка-проверка на прочность моих костей, а они и так после Парижа требовали бережного к себе отношения. Пинание ногами и биение дубиной в перечень необходимых процедур не входили.

Я вошел в боевой режим, включающий в себя защиту в самых немыслимых положениях-лежа, сидя, вниз головой, против одного соперника, против десятерых или вообще неважно скольких. В случае увеличения числа противников повышался уровень опасности применяемых приемов. В случае особой необходимости-до летальных.

В данной ситуации особой необходимости не было. Дело обошлось бы сломанными носами и лопнутыми перепонками от ударов по ушам, ну Нездылову я бы палку в жопу засунул, если бы не Пакостин. Оправдывая знаменательную фамилию, он выкинул фортель-кинулся к машине, распахнул дверь и крикнул «фас!».

Из машины выкинулся настоящий монстр. Пятнистый американский бульдог, полцентнера сплошных мускулов без грамма жира, пасть как розовая разверзшаяся рана, полная клыков. Против собак лучший прием-пистолет, но свой я в городе не носил. Кто же знал, каких милых зверей придется встретить в родном городе.

Бульдог метнулся ко мне, раздирая когтями асфальт до земли, кто-то из негодяев нехорошо засмеялся, предчувствуя развязку.

— Дастин! — крикнул я.

Тотчас что-то взорвалось. Как выяснилось, пес выпрыгнул сквозь лобовое стекло. Черная молния врезалась в бок бульдогу, с визгом и рычанием связка из двух собачьих монстров покатилась по дороге, и ни один здравомыслящий человек не попытался бы их разнять.

— Убери собаку! — истерично закричал Пакостин. — Пусть он Гамлета отпустит!

— Дастин, фу! — приказал я, сильно сомневаясь, что кто-то меня послушает.

А что ему не слушать? Дело было сделано-голова «принца датского» лежала отдельно от туловища.

* * *

— Какая собака? — удивился я.

— Не дуркуйте, гражданин Бекк! — сделала внушение Дубинина. — Вот показания свидетелей!

— При чем здесь я? — моему неподдельному удивлению не было границ. — Там был добрый самаритянин. Должно быть, проезжал мимо, увидел, как инвалида пинают, не смог проехать. За что ему огромное человеческое спасибо. У него на самом деле была собака, иначе он бы из машины не вылез. Пострадавшие, они же уголовники, увидев собачку, сразу ретировались.

— Сразу да не сразу! Только башку Гамлета позабыли! — и младший лейтенант закричала. — Что ты мне тут дурку валяешь? Ты знаешь, чья эта собака? Она принадлежала уважаемому человеку! Сергей Боярников, слыхал?

— Это который? — уточнил я.

Девушка вздохнула устало, для 20-ти летней девахи вышло натужно.

— Ты совсем дурак, Бекк? — спросила она. — Уж явно не старший, который мушкетера играл! Тот уже давно ссытся под себя в доме презрения. А Боярников-младший депутат Думы, лидер «Мировой России» и возможно наш будущий президент. Его собака участвовала в собачьих чемпионатах, поддерживая престиж страны. А где сейчас этот престиж? В морге, в разных холодильниках!

Она доверительно посмотрела на меня красиво вычерченными глазищами и проникновенно попросила, как друг друга:

— Признайтесь, ваша собака была?

— Признаю, — согласился я.

— Ну вот и ладно! — довольно произнесла она.

— Собака не моя! — продолжил я. — И отродясь у меня собаки не было. У меня аллергия на собак!

— Откуда же ты знаешь, козья морда, что у тебя аллергия, если собаки никогда не было? — не сдержалась девушка.

— Мне пирки делали, — смиренно пояснил я. — Это такой надрез на коже.

— Я знаю, что такое пирки, — устало произнесла она.

— Откуда? Их уже полвека не делают! — удивился я.

— Заткнись, Бекк, пожалуйста! — попросила она.

— Ну вот, просите говорить, а потом сразу рот затыкаете! — обиделся я.

Дубинина смотрела со злостью.

— Ну ты и козел, Бекк!

— Это вообще то оскорбление. Я даже не обвиняемый, мой статус еще свидетель! — тактично заметил я.

Она нехорошо усмехнулась.