Пантанал и Тектонический Разлом

— Зубы болят? Вы так скривились? — спросил один.

— А что случилось? — я в ответ.

— У вас во дворе человека убили. Машина переехала. Вы ничего не видели?

Перед мысленным взором возникло удивление на лице Эдуарда за секунду до того, как его заслонила гигантская надпись ЕМО, и я сказал, что ничего.

— Документы можно ваши? — спросил один.

По счастливой случайности удостоверение оказалось в кармане трико.

— Следователь следственного комитета Вершинин Евгений Павлович? — выражения лиц изменились. — Извините.

Я поинтересовался, установлена ли личность терпилы, хотя знал ответ, они сказали, что работают над этим.

* * *

Следователь прокуратуры Эдуард Осипов пришел ко мне домой, хотя был прекрасно осведомлен, что я терпеть не могу гостей. И вообще, какого рожна ко мне может прийти мужик вечером, а не дама, хотя дама тоже сто лет не нужна. Я уже не молод и совершенно не горю делать над собой усилие, чтобы получить удовольствие.

Мне не поручают крупных дел, на корпоративы я не хожу, премий не получаю. Живу, как мудро заметил барон. 2 года назад в Багдаде у меня на глазах убили единственного сына, жена ушла после этого, и теперь за соблюдением правопорядка я осуществляю бдение в гордом одиночестве.

Осипов никогда не был мне особо близок, даже наоборот. Носки у него воняли чисто по-мужски, он обожал горох, что еще сказать. Лицо у него было грубо отесанное, и дела он вел так же. Какого он приперся именно ко мне? Хотел предупредить? Или подсунуть очередную жабу?

С собой Осипов принес бутылку водки, хоть виски был бы дешевле, но у прокурорских это фирменный знак. СК давно бодался с прокуратурой, и последняя победила. Теперь СК в прямом подчинении у прокуратуры. Мало того прямым начальником Осипова, а значит, и моим является мадам Коликова Татьяна Афанасьевна. Год назад ее поперли из Парижа за оглушительный провал работы, и теперь она полна заботы о ближних, а намордник она не носит.

Гостей я не жду никогда, но на всякий случай в припасах соевая колбаса и банка расплавленных в уксусе огурцов, купленных на распродаже.

Мы выпили, закусили. Повторили процедуру 4 раза, пока Осипова не прорвало.

Я конечно был в курсе, что в прокуратуре несколько дел объединены в одно под общим названием «Двойники». Несколько женщин пожаловались, что их мужей подменили. Мутная история. Фигуранты имели дело с Плотиной-стратегическим объектом, который курировало МГБ.

Я-то думал, все устаканилось. Большинство дел закрыли, часть женщин забрали заявления. Несколько человек погибло, но это явная уголовщина, там оперативники носом землю роют.

Я рассеяно слушал алкаша, а в прокуратуре все алкаши, это даже в законе прописано, пока Осипов не понес явную пургу. Речь шла о супругах Масловых.

Масловы? Фамилия зацепила. Где-то она звучала, и не просто звучала, а громко пукнула на всю губернию.

— Маслов-это не тот, кого на сауне с самим Боровиком повязали? — спрашиваю.

Тот самый, ага.

Помнится, все в ауте были. Боровик-местный авторитет, волчара, никого близко не подпускающий. ОМОН его в сауне прижучил, кое-что подбросили конечно, он потом сдал, кого надо и дальше пошел гулять. Гад конечно, ни с той, ни с этой стороны его не любили, косяки на нем жуткие. В городе дела он знатные проворачивал и фигурой был знаковой, но на зону, хоть на черную, хоть на красную, ему нельзя, вот и выкручивается.

Гостей Боровика переписали, и среди них выявился некто Маслов — не бандит, не бизнесмен, и даже не мент, вахтовый работник Плотины, фигурант дела Двойников, но «барабан» заявил, что сам Боровик к нему со всем уважением.

Маслова конечно отпустили, а дело закрыли.

— Не закрыли, — горестно вздохнул Осипов.

Так вздыхали крестьяне в эпоху прорывов, когда доедали без соли последнюю лошадь.

Осипов уже заканчивал оформлять бумаги, чтобы отправить дело в архив, когда ему сообщили, что к нему пришел Маслов собственной персоной. Осипов обрадовался, что сможет уведомление ему вручить без ажиотажа, не тут-то было.

— Ваша супруга забрала заявление, в котором говорится, что вы не тот, за кого себя выдаете. Так что вы тот, кто надо! — пошутил Осипов.

На что Маслов, горестно глядя ему в глаза сказал:

— Я вам с самого начала говорил, что я на самом деле Маслов. Никто меня не менял?

— Тогда в чем дело? — не понял следователь.

Маслов тяжело уронил слова:

— Заменили мир!

Шефиха. 3 июня.

Звонок от секретаря Коликовой раздался с самого утра, не предвещая ни премии, ни на худой конец путевки в санаторий. В приемной никого не наблюдалась, но секретарша, которая считала себя красавицей, а на самом деле была страшна как черт, со стервозной улыбкой велела подождать. Видно, чтобы грядущий пистон охладился и приобрел нужный диаметр.

Наши отношения с шефиней не сложились еще до Парижа. Она ненавидела меня беззаветно. Я ее любил.

Наконец мне милостиво разрешили войти.

Татьяна Афанасьевна Коликова что-то борзо писала мелким почерком. Прокурорше было 52, столько же миллионов стоили драгоценности на ней. Из-за них я был готов даже жениться на крысе, с условием посадить ее на постоянную цепь.