Пантанал

Взвод споро двигался меж холмов строительного мусора, и вскоре рядом с лейтенантом оказался сильно хромающий ефрейтор Мусатов, подвернувший ногу при посадке. Колесников корил себя, что не проверил самочувствие травмированного с утра. Ночное происшествие сильно выбило его из колеи. Если незнакомцы хотели вывести из состояния равновесия командира группы, то это им почти удалось. Лейтенант вздохнул поглубже и взял себя в руки.

Еще пара часов на поиски аппаратуры, вертушка и база, успокаивал он себя.

Вскоре рядом с отстающими возникла еще одна фигура. Инженер Ручкин. Он был без противогаза.

— Вы с ума сошли? — возмутился лейтенант.

— Нас должны были вчера забрать. Сменные фильтры никто не предусмотрел, старые давно забились и неэффективны. Так что это всего лишь аппарат для потения мазохистов! — пожал плечами Ручкин.

Колесников посмотрел на извивающуюся впереди колонну, представил тонны пота под ОЗК и противогазами.

— Разрешаю снять противогазы! Расстегнуть ОЗК! — приказал он по рации.

— О, це гарно! — раздалось в ответ.

Маски с влажным шлёпаньем отлипали от мокрых лиц.

— Вы ничего не заметили ночью? — спросил Колесников у Ручкина.

— А чего я должен был заметить? Спал как убитый. Я не волкодав как ваши бойцы. Человек сугубо гражданский.

Гражданский назвал бы себя штатским, заметил Колесников. Что-то в облике инженера говорило, что он тоже носит погоны, и не малые.

— А вы что заканчивали? Где трудитесь? — допытывался Колесников.

— Закончил институт радио и телевидения. Потом в ящике работал.

Инженер не удивился вопросу. Легенду шпарит, понял Колесников.

— А вы не знаете характер аппаратуры, которую нам предстоит найти.

— Это секретная информация, которую мне тоже не довели. Единственно по списку, который мне дали, все это имеет отношение к ракетной технике. Генераторы сигнала, модульные усилители. Внешне это будет выглядеть как небольшие блоки не тяжелее 10-ти килограмм, так что все легко носимое, так что думаю, сложностей не будет.

— Ваши слова и богу в уши! — вздохнул Колесников.

— Побольше оптимизма, лейтенант!

— Как думаете, тут есть другие группы?

Ручкин остановился.

— Почему вы спросили?

Взгляд сделался неприятно колючий, куда только делся доброжелательный дядя. Этому субъекту походу и допрашивать приходилось. Видишь, как уставился. Служба собственной безопасности? Особый отдел?

Всего секунду Ручкин был сам на себя не похож, пока не вернулся свойский парень «из института телевидения».

— Нет, лейтенант, других групп тут нет, — успокоил он. — Даже если и есть, вы же знаете, что делать.

Башня.

Взвод проводил рекогносцировку. Ручкин вертел в руках схему, потом пояснил:

— Нужные блоки находятся на 3-м снизу ярусе, в аппаратной.

Нужный ярус пострадал сильнее других. Выбитые окна на всей видимой протяженности занимали сорванные с мест железные шкафы и навалы битого бетона. Ручкин предложил идти с соседнего, менее пострадавшего яруса.

— Вдоль центральной оси есть спиральная лестница.

Но и этот путь оказался непроходим. Если внутрь башни бойцы еще проникли, то обе лестницы оказались забиты теми же сорванными с мест шкафами и бетонными плитами. Создавалось ощущение, что кто-то специально завалили оба прохода к нужному сектору. Это заметили и остальные бойцы.

— Что за предрассудки! — махнул рукой Ручкин. — Бутерброд всегда падает маслом вниз. Пора привыкнуть, что если неприятность может случиться, то она обязательно случится. Я, например, привык.

Из группы один он проявлял записной оптимизм. Он предложил освободить нижний проход, вытащив оттуда ненужный хлам.

— Вниз легче тащить, чем вверх! — хохотнул он.

Его можно было обвинить в чем угодно, кроме отсутствия самообладания.

Бойцы, разбившись по парам, вытаскивали с лестницы хлам и распихивали по сторонам. Когда места не стало хватать-выкидывали наружу. Ефрейтор Мусатов, чувствуя вину, тоже участвовал на равных, хотя лейтенант предлагал освободить его от обязанностей. В паре с ним носил тяжести сержант Истомин.

Отдыхая, Мусатов присаживался, паузы становились все чаще. Истомин нервничал. В один из моментов, когда они остались одни, он направился к напарнику, чтобы сделать замечание. В глубине башни коротко скрежетнула железяка-будто приоткрылась некая заслонка.

Истомин увидел напарника насквозь. Череп, скелет, одетый в распахнутый ОЗК. Скелет посмотрел на сержанта пустыми и глазницами и спросил:

— Ты чего?

Взводный, оставшийся снаружи вместе со вторым отделением и Ручкиным, принимающий грузы, услышал дикие крики внутри и отдал приказ к бою. Бойцы взвода сыпались из проемов с выражением ужаса на лицах и успокаивались, только отбежав на приличное расстояние.

Когда все успокоились, враг так и не появился. Бойцы объяснили, что внезапно их накрыла волна беспричинного ужаса, заставив бежать без оглядки.

— Там ефрейтор Мусатов остался! — доложил Истомин. — Надо вернуться!

— Стоять! — прикрикнул Ручкин. — Вашего Мусатова больше нет. Есть объект для дезактивации.

Он развернул дозиметр в сторону ближайшего проема, и дозиметр затрещал как сумасшедший.

— Всем отойти от окон! — крикнул лейтенант.