Пантелеймон Романов

— Все, кто записал ребят, в субботу идите в город.

Все невольно оглянулись на Кузнечиху.

— А что там будет?..

— Обеспечение получать на семилеток, одёжу, обужу…

Некоторое время все молчали. Наконец кто-то раздраженно плюнул и сказал:

— Вот жизнь-то окаянная, ну, никак не угадаешь.

А Кузнечиху уж снова обступили и завидовали ей: «Одна из всей деревни не ошиблась».

1919

Крепкий народ Эпоха 20-го года

Последние сто верст поезд шел целых трое суток. Пассажиров то выгоняли за дровами, то заставляли идти пешком на подъемах.

Народ был набит везде: на лавках, на полу, под лавками, в уборных, на площадках, на крышах.

В последнем вагоне сидел какой-то смешливый парень, который все время что-то рассказывал, а рядом с ним — человек, мучившийся желанием курить. Табак у него был, а спичек во всем вагоне не было ни у кого.

— Ведь это что ж, мои матушки, когда же мы домойте приедем! — сказал он.

— Поспеешь.

— Курить до смерти хочется. Пешком бы пошел, да мешки эти окаянные!

— Не расстраивай компании, — сказал веселый малый. — А мы прошлый раз из Харькова ехали, муку везли, вот горя-то хватили. Приехали на одну станцию, там не пускают в вагон, солдаты едут, так мы трое суток высидели, а потом по шпалам до узловой, а тут дождь… Как замесилась у нас эта мука!.. Мокрые все, как черти, и на спине тесто волокем. Смех, ей-богу!.. Так тесто и привезли.

— Братцы, нет ли спичек у кого?

— Нету. Уж десятый раз спрашиваешь. И так от духоты умираешь.

На крыше вагона послышалась какая-то странная возня.

— Вот кого пробирает-то, мать честная, — сказал веселый парень, засмеявшись и показав пальцем на потолок, — эти не задохнутся…

— Воздуху много…

Возня на крыше продолжалась, потом послышался треск, как будто выламывали что-то.

— Матушки, уж не жулики ли забрались! — сказал бабий голос откуда-то из угла.

— Эй, что вы там беспокоитесь? Ай сидеть неловко?..

— Зазябли дюже, чайничком погреться, — сказал совершенно явственно голос сверху, так что все даже удивленно подняли вверх головы.

Через минуту вдруг кто-то вскрикнул, точно его ущипнули. А мужичок, глодавший корочку хлеба, испуганно схватился за волосы и удивленно посмотрел вверх.

— Что ты? Ай муха укусила? — спросил веселый парень.

— Муха… Чтой-то с потолка.

Еще один вскочил и тоже схватился за макушку, в испуге нагнувшись, стал ожесточенно вытряхивать что-то из волос, как вытряхивают запутавшуюся пчелу.

— Что за черт, огонь!.. Откуда ж это?

Вдруг с потолка посыпался целый столб искр. Все, давя друг друга, шарахнулись в стороны.

— Куда вы! Ай очумели. Баба, ты мне совсем на коленки села.

— Прижечь тебя вот так-то, куда угодно сядешь. Огонь, не видишь!

— Ну что ж, что огонь. Значит, так и будешь теперь на мне сидеть?

— Мать честная, как сгорим все, вот будет потеха-то! — сказал парень. — Ну, как ни поедешь, все что-нибудь да выйдет.

Все, нажимая друг на друга, старались держаться подальше от того места, куда падали искры. Только человек, хотевший курить, стоял с цигаркой и с надеждой и ожиданием смотрел на потолок.

— Топить, что ли, стали?..

— Нешто на крыше топят?.. И кому теперь топить.

Искры перестали сыпаться. Все на минуту успокоились. Поезд, скрипя, медленно двигался вперед. Потом остановился на минуту и опять тронулся.

— Ну, ну, батюшка, налегни еще раз, — говорил старушечий голос откуда-то из-подлавки.

— До последнего издыхания, можно сказать, работаем, — сказал веселый парень. — трое суток вот так едем, а я еще на гармошке сыграть могу.

— Народ крепкий…

— Мы с фронту когда ехали, думали — не доберемся живыми, уж и на вагоне и под вагонами ехали. А потом сунулись в один поезд, а там белые сидели… Спасибо, на хорошего человека наткнулись: двинул нам по шее два раза и больше ничего. Отпустили.

— О, чтоб тебе!.. Опять посыпалось.

— Да что они там? Постучи-ка в потолок.

Молодой красноармеец, лежавший на верхней полке для вещей, перевернулся на спину и стал каблуками колотить в потолок.

— Чего вы там?.. — послышалось с крыши.

— Чтой-то от вас огонь сыплется?

— О! А мы думали — там закрыто. Поверни ручку.

— Ах, черт, что делают! — сказал красноармеец.

— Что они там?

— Да вентилятор выломали и огонь развели, чайник в нем кипятят.

— Эй, вы что, сдурели, что ли, — еще сожжете всех! — закричали в вагоне.

— Ничего… А то холодно дюже, сил никаких нет.

— Идите чай пить, — крикнул с крыши другой голос.

— Чай пить… Вот вагон спалишь, вот тебе будет чай. И как черт их пригадал над нашим местом… А податься некуда. Баба, ты мне скоро на голову сядешь!

Остальные пассажиры, на которых искры не падали, спокойно сидели и смотрели на потолок.

— Нельзя ли огоньку у вас там? — крикнул человек, хотевший курить.

— Обходи с парадного ходу…

— Эй, дядя, дядя, горишь! — крикнули мужику, у которого, спасаясь от искр, сидела баба на коленях.

Мужик испуганно спихнул бабу с колен.

— Ой, мать честная!.. Вот, домовой, уселась, — через нее портки прожег.

— Постой, голубчик, не туши, дай прикурить, ради Христа!..

— Что ты, очумел, что ли, — от живого человека прикуривать хочешь!

— Посиди целый день не куримши, так от мертвого прикуришь.