Пантера Людвига Опенгейма

– Проехав еще футов двести, – продолжал гость Витгоффа, – я вдруг заметил лежавших на мостовой людей – целых трех! Двое были мужчинами. Первый лежал без движения; второй, военный, ужом извивался, держась за лицо. Третьей оказалась молодая женщина. Представь, дружище: она была в черном трико, точь-в-точь, в каком выступают акробаты в цирке. Голова у нее была разбита, волосы слиплись от крови, но я сразу заметил, что она чертовски хороша! А я – джентльмен! – Грубер приторно рассмеялся. – И особенно с красотками! В общем, уже через пятнадцать секунд она была на заднем сиденье моего автомобиля. Когда машина наша тронулась, к нам подбежали трое с ножками от стульев. Глаза у них вылезли из орбит и вращались. Брызжа слюной, крича, что мы негодяи, они попытались нас задержать. Оказывается, я был бандитом и чьим-то сообщником. Какая наглость! Но ты же знаешь, при мне всегда мой браунинг. Я ткнул им в первого из этих ублюдков и пригрозил им, что если они не заткнутся и не оставят нас в покое, то у каждого из них будет в башке по хорошей дырке. Вот и все… Мы очень скоро оказались за городом, гнали что было сил, и уже у самой границы, на вилле одного моего старинного друга, обязанного мне еще с давних времен, закатили машину в подземный гараж. Осталось только переждать некоторое время и сделать паспорт для прекрасной дамы. Я решил стать ее покровителем, что бы она там ни натворила. Но представь себе мое удивление, когда на следующий день после этой истории я прочел в газетах о том, что произошло накануне и участником каких событий мне довелось стать! В варьете «Олимп» во время юбилея некоей Аделины Велларон, примадонны оперетты и любовницы самого барона Розельдорфа, случился пожар. Погибло около сотни человек, среди них настоящие тузы. Погибла и сама Велларон, а барон Розельдорф был застрелен на пороге костюмерной. Всю вину приписывали двум шарлатанам-пиротехникам, одним из которых была женщина, во всем схожая с Эвелин Блонк.

Грубер засмеялся раскатисто, точно филин, с резкими и неприятными нотками.

– Хотя, – заканчивал он, – как ни странно, там же, в газете, значилось, что злоумышленники погибли во время пожара.

– А что же тебе рассказала об этом сама Эвелин Блонк? – спросил немедленно бургомистр.

– Она сказала мне так: «Вы можете отвезти меня на то самое место, Альфред, где нашли. Если нет, то не задавайте никаких вопросов».

– Да-а… А как на счет романа с этой таинственной принцессой? – бургомистр откашлялся. – Мы же с тобой старые друзья…

– Я только об этом и думаю! Но у нее и на это нашелся ответ. «Вы были благородны, спасая меня, будьте же благородны, когда речь заходит о моих чувствах». Хм!

– Однако… – многозначительно протянул бургомистр.

– Вот именно, – не менее многозначительно промычал Грубер. – Если говорить честно, все это мне уже чертовски надоело.

Давид отошел от двери. Если бы только Лея знала, что своим спасением она обязана его бегству! Давиду вдруг сделалось невыразимо весело: великая это штука – Судьба! Если бы он не сбежал, то и те, кто был вооружен револьверами, не бросились бы за ним окольными путями, оставив безоружных разбираться с полуживой иллюзионисткой. И уж наверняка пристрелили бы не только его, но и пьяного Грубера с секретарем Бенцем и шофером. Что ж, окончание этой истории оказалось даже забавным. Трагедия превратилась в фарс.

Сторожу Давид сказал, что желает прогуляться по ночному городу и заодно поискать их легендарную пантеру. От дома супругов Витгофф до железнодорожной станции было минут двадцать ходу, от силы – двадцать пять. Поезд по расписанию приходил через полтора часа.

3

Город спал тихим мирным сном, каким спят все провинциальные города. Прохладный ночной ветер ласково обдувал Давиду лицо. Он шел по улице Черных сорок быстро и очень скоро оказался на длинной, тянувшейся через весь Крюгендорф, улице Людвига Опенгейма. Остановившись в самом ее начале, там, где основание улицы положила ратуша, могучее средневековое здание, Давид посмотрел наверх. Крыша ратуши упиралась в тяжелое ночное небо, нависшее над спящей землей. Величественность здания с узловатыми пальцами башен была тверда и нерушима.

Подумать только, на этом самом холме более четырех веков назад император Фридрих передавал меч Людвигу Опенгейму, чья сбежавшая пантера столько лет пугала жителей Крюгендорфа!

Железнодорожная линия шла вдоль окраин города. Шагая по длинной и унылой улице Людвига Опенгейма, стиснутой двумя рядами прилепленных друг к другу домов, Давид через четверть часа должен был выйти к полотну, свернуть направо и еще минут через пять оказаться на вокзале.