Пантера Людвига Опенгейма

Она улыбнулась трем молодым людям – весело и открыто. Старик легонько подтолкнул ее вперед, и девушка попала в яркий столб солнечного света, устроившего в гостиной целый пожар. Рыжие волосы гостьи готовы были вот-вот вспыхнуть.

– Познакомьтесь, это – Лея Вио, внучка моего покойного друга, – сказал Огастион Баратран. – Она будет заниматься теперь вместе с вами, и я уверен, – старик заговорщицки подмигнул девушке, – Лее уже и сейчас есть чем с вами поделиться. Ведь не вы мои первенцы, а она. Я ждал этого дня, когда смогу привести ее сюда. Ждал с нетерпением. – Старик выглядел крайне растроганным. – И вот мои надежды, о которых я боялся рассказать вам раньше, сбылись. Вам теперь остается только порадоваться вместе со мной… А теперь, Лея, я представлю тебе твоих рыцарей.

Пуль сиял. Вилий Леж, напротив, хмурился. Взяв девичью ручку с розовыми ноготками в свою, Давид оробел – что-то теплое, нежное и родное счастливо ранило его.

– Мы обязательно будем друзьями, – честно пообещала девушка молодым людям.

Но какие это были глаза! Музыка морского утра звучала в них. Там непременно кружились белые чайки – падали и поднимались вновь! Казалось, душа юной девушки трепетала в чудесной синеве ее глаз.

– Лее остается только переодеться к обеду, – после короткой церемонии улыбнулся старик, – и более не расставаться с вами.

Уже у самых дверей девушка обернулась, и Давиду показалось, что эта мимолетная, едва заметная улыбка предназначена ему – и никому больше!

– Лея – внучка моего покойного друга Кая Балтазара, – все в той же гостиной, поздно вечером, сказал Баратран двум молодым людям – Давиду и Пулю. – Мы долгие годы служили одному богу. Кай погиб без малого двадцать лет назад, во время иллюзиона, в Америке. Я пытался заменить Лее деда и часто посещал дом господ Вио. Увы, я лгал матери Леи, потому что без ее спроса посвящал девочку в тайны искусства Огня и надеялся, что когда-нибудь она станет моей ученицей. Что поделаешь, я чувствовал в ней силу Кая Балтазара! А отведав запретного плода, Лея и сама уже стремилась только к этому. Потом обман раскрылся – и я был изгнан: мать Леи ненавидела и не понимала того, чем занимался ее «сумасшедший свекор», как она его называла, ведь ради своих амбиций он бросил и свою возлюбленную, и своего сына. – Огастион Баратран кивнул. – Но было уже поздно – Лея унаследовала характер деда и месяц за месяцем добивалась независимости. Не смотрите, что она еще маленькая – у нее отважный характер. Двое младших братьев Леи слушались не столько родителей, сколько ее! Одним словом, наш заговор удался. Благословленную на непослушание, Лею отпустили ко мне на полгода с сотней оговорок!

– С тысячью, – услышали они и разом повернулись к дверям гостиной. Прислонившись к косяку, с яблоком в руках, рыжеволосая Лея улыбалась им. – Но мы выдержали одну битву, выдержим и другие? Так ведь, дядя Огастион?

Интерлюдия

1

В конце мая, под вечер, Давид проходил через Весеннюю площадь, когда на одной из скамеек увидел женщину в темном – увидел со спины. В берете, собравшем под себя черные, как смоль, волосы, она сидела так неподвижно, что, казалось, все вокруг не имело для нее никакого значения. Он не желал этой встречи – боялся ее! Он давно убедил себя, что все прежнее было сном. Но и пройти мимо он никогда бы не смог!..

Давид обошел лавку и увидел чужое бледное лицо – молодое, с хищными чертами. Пронзительный взгляд темных глаз, сейчас ничего не видевших, ястребиный нос, четкий излом бровей. И сдержанная улыбка на тонких губах. Он видел ее раньше! Руки незнакомки, обтянутые тончайшим шелком перчаток, были вытянуты вперед и лежали на коленях – все пальцы, за исключением больших, тесно обвивали перстни.

– Позвольте вас спросить, почему вы так смотрите на меня? – подняв голову, вдруг, словно и не было этого явного забытья, беззаботно спросила женщина. – Может быть, мы знакомы?

Давиду показалось, что ее глаза нацелены сквозь него.

– Простите, – пробормотал он. – Вначале я обознался, а потом…

– А потом не могли отвести от меня глаз? – И не дождавшись ответа, сказала: – Я прощаю вас, сударь. Что же мне остается еще делать?

Но Давид не уходил – глаза женщины притягивали его как магнит.

– Уж не хотите ли вы спросить, как меня зовут? – она насмешливо подняла брови.

Давид отрицательно покачал головой:

– Наверное, нет.

– Один ответ лучше другого, – улыбнулась дама. – Что же вы не уходите?

Но Давид растерялся. Он знал эти глаза – и потому не двигался с места! А женщина, тем временем посмотрев влево, проговорила:

– В любом случае, сударь, вы уже опоздали. Сюда идет человек, которого я жду. Не ставьте меня в неловкое положение. Прощайте, сударь. Или – до свидания. Теперь же – уходите.

– Да, конечно, – проговорил Давид. – Прощайте. И еще раз простите меня.