Панцирь (СИ)

Раскаленная рыжая дуга ударила в двух ближайших кукол, разрывая каждую из них на четыре смачных куска. При этом вся сила удара ушла в головы, судя по тому как те лопнули. Остальных просто окатило искрами и золотистой шелухой. Видимо пока у Малого конструкты выходили нестабильные: вот и развалился от первого соприкосновения с препятствием. Либо опыта недостаточно, либо для другого результата нужны определенные модули.

Куклы замерли. Одежда на некоторых дымилась, но они не нападали. Такая вежливость казалась странной.

Два тела позади строя Идола держали по концентрат-семечку. Рыжие нити от них хищно обхватывали плоть носителей. Глаза в семечках смотрели везде и всюду и каждый цикл движения заканчивался на Малом.

Хотели совместить чумной плод с оракулом? Интересно к чему это приведет.

— Что с пацаном делаем? — на бегу спросил Батар.

— Глупый вопрос. Вытаскиваем.

Остановился за спиной Малого. Возвышался над ним как скала.

Он безотрывно смотрел на свою дымящуюся ладонь.

Я начал стрелять.

Паренёк, обернувшись, глянул на меня, но никак заинтересованности больше не показал. Револьверное грохотание его не впечатляло, а струи дыма не пугали. Он не дёргался, не моргал при выстрелах. Странный. Я бы даже сказал больше — жуткий.

Патроны в барабане Центуриона закончились, тогда схватился за Виверну.

Меня поддержал Востр — он стрелял быстрее чем я. Опцион в его руке прогрохотал шесть раз. Каждая пуля нашла голову противника.

Он не целился, между выстрелами лишь мгновение тратил для того, чтобы ствол перевести. А вокруг, в воздухе, неуспевающий оседать дым.

Выглядело впечатляюще. Уверен, причина такой точности — странность, отпечатавшаяся в глазу. Но кто из нас идеален?

И Батару врагов хватило. Армейское ружьё дважды громыхнуло, и последние куклы рухнули на деревянный помост.

Отстрелялись — и вот уже и нет скопления врагов.

Кряж подоспел чуть позже, провёл стволом шипомёта, наводясь на лежащих, но стрелять не в кого.

Батар и Востр подняли женщину. Востр с удивлением в голосе заявил:

— Друг Танцор, так это ж Советница…

— Ну что-ж теперь… не убивать же ее за это.

— Да я не про это!

— А про что?

— Просто удивился.

Пацан тряс рукой, на ладони сильный ожог. Теперь понятно от чего руки Кряжа находились в таком плохом состоянии. Похоже — это норма для оракулов-самоучек. Хотя других я пока и не видел. Может и в целом норма.

Кряж спросил что-то. Пацан ответил.

Говорил Малой ровным спокойным голосом, будто вокруг ничего и не происходило.

Интересно.

— Он особенный такой или эффект сомы?

— Говорит сома. Мол Советница перед выходом накачала.

— Ты веришь?

Оракул посмотрел на него, потом на меня, скептически изогнул бровь.

— Нет. Сома такого не делает. Врёт.

Батар вступился:

— Обычный пацан. У него шок. Придумали ерунду какую-то.

— Ну-ну.

— Врёт мелкий дружок, да, — подтвердил Востр.

— Кряж, как тебе конструкт?

— Впечатляет.

— Силён?

— Нет, но будет.

— Скоро?

Тот пожал плечами.

— Уточни, кто для него Советница, — попросил я.

Опять Кряж перешёл на язык сборцев. Малой молчал.

— Переведи: если не скажет, бросим здесь и его, и бабу.

Кряж исполнил приказ.

— Мать, — таков был ответ.

— Так вот чего она все время как в задницу ужаленная, — засмеялся Востр, вставляя новый барабан в Опцион. — У нее спиногрыз. Еще и вонючий харчок Всетворца — оракул, прости уж Кряж.

— Прощаю.

— Мать-одиночка. Это весь дрянной характер объясняло.

— Как его звать? — спросил.

— Клио.

— Думаешь и в этом может врать?

— Не знаю. Спроси у Востра, у него модуль.

Я и забыл.

— Востр…

— Да Клио шкета зовут. Зачем ему по такой мелочи врать то?

— Спроси, что они делали.

Востр спросил.

— Убегали.

— Ладно. Идём дальше, хватит время тратить.

Перед тем как отправиться дальше, Батар раздавил прикладом концентрат-семечки, которые так и остались сращенными с руками кукол. Вгляделся: удивительно, но за время разговора, они успели прорасти в глубину мяса, почти до кости. Пытались спрятаться или повлиять на тело, погибшего носителя?

Батар и Востр тащили женщину.

Мы с Кряжем глядели по сторонам. На ходу я перезарядил Центурион, а Виверне опять суждено дожидаться помещения и передышки.

Клио шёл сбоку, ближе к Батару. Должно быть, из всей нашей шайки, Батар единственный, кто казался нормальным. А может Малой хотел быть ближе к матери, но в это я особо не верил. В Идоле было больше эмоций, чем в нём.

Какое-то время движения по Аллеям вокруг только ошалелые гражданские бегали. Порезанные, пожженные, побитые.

Две группы от нас что-то требовали, но Востр первых отогнал ругательствами, а вторых насилием: тому, кто вышел вперед, высоченному мужчине в рубахе и серебряной жилетке, прилетело в голову рукоятью револьвера.

Один раз и мне досталось: набросился толстяк-промышленник в мундире, перепачканном красными пятнами.

Он тряс меня, размазывая кровь с изрезанных ладоней по панцирю. Опухшее лицо его без маски пострадало от прямого удара. Сломан нос, заплыл глаз.

Я терпел.

Моды пытались работать. Чувствовал холод.

— Atola, жирник, — угрожающе сказал ему.