Панургово стадо

– Полно, Сусанна… полно, милая! – тихо, но безнадежно-грустно проговорил он. – Что сделано, того не поправишь!.. Успокойся же…

– Нет, поправишь! поправишь! – с новой силой убеждения воскликнула она, оживленная этими знаками пробуждения и участия к ней, – поправишь, мой милый! Сейчас же поедем в банк, вынем сорок тысяч – и ты отвези их!.. И о чем убиваться?! Боже мой, ну не все ли равно?.. Ну, раз проиграл, в другой уж не будешь!.. Ну, и полно же, Анзя мой! ну, прояснись! ну, улыбнись мне, солнышко мое!.. Ну же?.. ну?..

И она, смеясь и улыбаясь сквозь слезы, с нежностью старалась заглянуть ему в отуманенные глаза, как бы выжидая ответной улыбки, но он грустно и отрицательно покачал головою.

– Нет, Сусанна… благодарю тебя, но… я никогда не возьму твоих денег!.. Ты, может быть, потом раскаешься в этом добром порыве… Как знать!.. Ты можешь разлюбить меня, разойтись со мной… да и мало ли что!..

– Разлюбить тебя!.. Тебя-то?.. Разойтись с тобой! – воскликнула она, порывисто отклонясь от него. – Сумасшедший ты!.. Что это ты бредишь!.. Нет, уж раз что ты мой, так уж мой навсегда!.. Я покаюсь!.. Ха, ха, ха!.. Я покаюсь, что спасла тебя от смерти для самой же себя! – Нет, ты нынче решительно с ума сошел, мой милый. Вот тебе мой сказ: вынь из банка деньги и отвези ему. Я тебе велю это… Я тебе приказываю. – Слышишь?

– Ребенок!.. добрый ребенок! И всю жизнь ты будешь ребенком! – грустно усмехнулся он. – Все отдать за одну ночь подлого увлечения!.. Все твое состояние!.. Нет, не хочу, Сусанна!

– А я хочу!.. И во-первых, вовсе не все состояние: у нас остается около десяти тысяч. Ну, что ж? – мы еще молоды, ты будешь служить, я трудиться, – проживем как-нибудь!

«Глупая, но добрая бабенка!» – не без чувства подумал в душе Бейгуш и поцеловал Сусанну.

– Так что же?.. Берешь ты эти деньги?.. Они твои… Ну, если так не хочешь – я дарю тебе их!.. Можешь делать с ними что угодно! Мне, кроме тебя, ничего не нужно. Они твои, говорю тебе!

– Эй, покаешься! – еще раз предостерег ее Бейгуш, но уже видимо проясненный и успокоившийся.

– Ну, уж покаюсь ли, нет ли – это мое дело! – порешила она, – только я от своего слова не отступлюсь!

Обрадованный муж крепко сжал ее в объятиях и зацеловал бесчисленными поцелуями.

Сусанне только этого и нужно было. Она верила в светлое будущее, верила в возможность прожить хорошо и счастливо без копейки, то есть вернее сказать, едва ли понимала она, что значит жизнь без копейки, с вечным трудом и заботой. Доселе испытывать этого ей еще не доводилось, и потому взгляд ее на жизнь был и легок, и поверхностен. С ее расплывающейся добротой, с ее распущенною беспечностью ей нужна была только ласка человека, которого она любила в данную минуту.

«А как видно, порядочный таки дурак был этот восточный кузен», – подумал про себя Бейгуш. «Ведь уж давным-давно мог бы обобрать ее, как липку!»

– Ну, моя спасительница! Спасибо тебе! – говорил он вслух. – Ты просто мой добрый гений, мое провидение! Пятью бы минутами позднее – и всему конец.

– Но уж вперед такой глупости не будет… Нет? не будет? Поклянись мне! поклянись всем, что тебе всего дороже на свете! – горячо приступила она к мужу, не выпуская его из объятий. – А уж этот проклятый пистолетишко! Уж погоди ж ты: я его так теперь упрячу, что уж никогда не найти тебе!.. Не-ет, уж это кончено!

В то же самое утро молодые супруги вынули из банка сорок тысяч.

XVI Чего никак не мог предвидеть пан грабя

– Итак, поздравляю! в тебе есть положительный драматический талант! – весело похвалил пан грабя пана Анзельма, наслаждаясь тонким обедом в одном из отдельных кабинетов ресторана Дюссо. – И что ж ты теперь сделаешь с этими деньгами?

– Очень просто: придется переложить их на свое имя, – поведал пану Тадеушу пан Анзельм.

– Благоразумно! аппробую! – еще раз похвалил Тадеуш.

Это было на другой день после только что описанной истории. Бейгуш свято держал свое слово: пан грабя получил пять процентов и тонкий обед по собственному заказу.

– И так-таки сразу сама предложила? – продолжал он.

– Предложила, подарила, умолила, заставила взять; все, что ты хочешь, – подтвердил поручик.

– Ага!.. Теперь, душа моя, видишь, какой я вообще тонкий знаток женского сердца? – похвалился грабя.

– Вижу и отдаю полную справедливость!

– Но этого мало: я еще к тому и великодушный друг! Другой за такую науку слупил с тебя не пять процентов; но я и этим доволен. Я доволен в особенности тем, что, оказав маленькую услугу тебе, как доброму другу, вместе с тем оказал услугу и нашему делу. Теперь у тебя, по крайней мере, руки развязаны, а то что бы ты стал делать в решительную минуту?!. Нам, брат, нужны теперь средства, и ох как нужны! – с серьезным вздохом подтвердил Слопчицький. – Фундуш народовый и народова офяра – это все прекрасно, но на всякий случай не мешает эдак, знаешь, ощущать в своем кармане свой собственный капитал. Скрывать от самих себя нечего: дело, во всяком разе, очень рисковое!