Панургово стадо

Но опять-таки и на сегодня, до самого позднего вечера были тщетны все его ожидания. Озадаченный и еще более раздосадованный, он решился на завтра целый день не выходить из сада, и точно: привел это решение к самому аккуратному исполнению, но результат оказался все так же безуспешен.

Тем не менее ретивый юноша решился продолжать ежедневно свои прогулки, до тех пор, пока не добьется чего-нибудь положительного.

«Ведь не может же быть, чтобы мистификация! Да и с какой же стати?» – рассуждал он сам с собою. – «Какой же дурак, ради одной шутки, станет посылать такие деньги? А если кто-нибудь и решился оказать мне помощь, так тот, конечно, не стал бы шутить и издеваться надо мною. Это было бы несообразно».

Заключения Шишкина были вполне рассудительны. Он гулял по саду, почти уже потеряв всякую надежду на осуществление нетерпеливой мечты своей, но все-таки ходил, почти из одного упрямства. Странная обстановка всего этого приключения положительно сбила его с толку. Он ломал себе голову над разрешением мудреной загадки и все-таки ни до чего не добился. Думал было в третий раз начертить условный знак, так как прежний был уже стерт ступнями гуляющего люда, но поостерегся, чтобы не подать этим кому-либо излишних подозрений. Уже четвертый день сряду проводил он в городском саду.

Был третий час в начале.

День стоял прекрасный. Теплое и весенне-яркое солнце высоко горело среди чистого весенне-синего неба. Молодая нежная поросль быстро прорезывалась из почек и мягко-желтоватою зеленью запушила сочно налитые, упругие ветви, в которых свистали, заливались и перекликивались весенние птицы.

Иван Шишкин, уставши наконец шататься по дорожкам, сел в тени старого вяза на скамейку, помещавшуюся у площадки пред павильоном, куда на летний сезон переселился некий предприниматель и открывал там кафе-ресторан и кондитерскую. По краям площадки, перед скамейками стояли зеленые столики – признак того, что предприниматель уже открыл свою летнюю деятельность к услаждению славнобубенской гуляющей публики. Экс-гимназист снял фуражку, обтер со лба пот, взъерошил немножко волосы и закурил папироску.

Вскоре на той же площадке появился какой-то молодой человек, довольно привлекательной наружности, лет двадцати пяти, в костюме совершенно безвыразительном, обыденно-сероватом, но вполне приличном, который, ничем особенным не кидаясь в глаза, точно так же ничем не отличался от тысячи городских костюмов, встречаемых на каждом шагу.

Шишкин сначала не обратил на него ни малейшего внимания.

Этот неизвестный господин присел на другой конец той же скамейки и стал отдуваться, как обыкновенно отдувается человек, утомленный ходьбою под солнечным жаром. Затем неторопливо скрутил он себе папироску, вставил ее в простой мундштучок и два раза искоса взглянул на своего соседа.

– Позвольте у вас попросить огоньку! – вежливо обратился он к Шишкину, подвигаясь ближе чем на полскамейки. Тот молча подал ему папироску, с обычною в таких случаях готовностью.

– Очень вам благодарен. Фу, батюшки, какая жара сегодня!.. Это, кажись, еще первый день такой.

– Да, тепловато, – проговорил Шишкин, чувствуя как бы некоторую необходимость ответить на фразу, которая в данную минуту ни к кому, кроме него, не могла относиться.

– Даже и чересчур, я нахожу. Эй, человек! – закричал неизвестный сосед лакею, торчавшему на террасе павильона, – подай-ка мне сюда пива бутылку, да только холодного!.. Смерть пить хочется! – как бы в скобках заметил он, обращаясь вполвзгляда к Шишкину.

Тот ничего не ответил на это, кроме какого-то безотносительного «мг!», сопровождаемого легким кивком, и продолжал курить свою папиросу.

Прошла минута молчания. Незнакомец искоса поглядывал порою на соседа и раза два откашлялся.

– Извините… Если не ошибаюсь, вы, кажется, господин Шишкин? – вежливо и немного застенчиво спросил он.

– Так точно-с.

Гимназист оторопел и смутился.

«Вот оно!.. Это из них! из них наверно!.. Наконец-то!» – думал он, силясь поскорей отделаться от своего неуместного смущения.

– Имел удовольствие слышать вас на публичном чтении, – продолжал незнакомый с легким, но приятным поклоном. – Ваше дарование… это, знаете, ведь надо особое искусство уметь читать… Вы им вполне обладаете.

Теперь уже Шишкин, в свою очередь, сделал легкий, но приятный поклон.

«Из них или нет?.. Из них или нет? – прыгал в уме его неотвязный вопрос. – Как бы это разрешить себе поскорее! Как бы вызнать его?»

– Позвольте узнать, с кем имею удовольствие говорить? – полусклонясь, приподнял он свою фуражку.

– Василий Свитка, из хохлов, – как бы шутя, отрекомендовался незнакомый. – Бывший казанский студент… теперь, в некотором роде, торговыми предприятиями занимаемся. Я еще недавно здесь, в Славнобубенске, – говорил он совершенно просто и добродушно; – по делам зятя моего.

– А ваш зять чтó такое? – бесцеремонно спросил юноша.