Папа

Кате не разрешалось уходить в другой двор, поэтому мы все вынуждены были играть в нашем дворе. Но иногда мы решали убежать от Кати. Это было целое событие. Внезапно посреди игры кто-то говорил: «А давайте убежим от Кати!» и мы убегали. Она бежала за нами, искала нас, находила, а следом нас находила ее мама и укоризненно говорила, обращаясь ко мне: «Света, ты же самая взрослая, ты должна быть умнее и понимать, что нельзя убегать в другой двор.» Я, конечно, была самая взрослая, но ума мне это не прибавляло. Мне было даже не стыдно, только досадно от того, что я за всех отдуваться должна.

Мне казалось, что мама меня не особо любит, раз не выбегает постоянно во двор проверить, все ли в порядке. За другими же девочками мамы присматривают, почему за мной нет? Это для меня и сейчас загадка. Хотя время было тихое, советское, но весь день гуляющий без присмотра ребенок – это странно. А может, мама была на работе все время и присматривать за мной было некому? Дедушка был старый, почти слепой и глухой, инвалид второй группы, ходил с трудом, из дома почти не выходил, а мама была вечно на работе, кто же за мной присмотрит. Вот у Кати мама не работала, у Наташи, кажется, летом не работала, а моей вечно не было дома. У Ксюши мама работала, но дома была бабушка, которая почти весь день проводила во дворе на лавочке и смотрела за ней.

Отсюда, наверно, это чувство обособленности и одиночества… А, может, не только отсюда…

Глава2

У всех девочек была полная семья. В детстве я, конечно, не могла разглядеть, насколько их семьи счастливы. Мне казалось, что у всех все просто отлично. У всех, кроме меня. Наташина семья вообще виделась идеальной. Я хотела, чтоб у меня была такая же семья, когда я вырасту. Чтоб обязательно своя большая и очень уютная квартира, муж, который заботится обо мне и нашем ребенке, совместные поездки на дачу, на море, машина, посиделки на кухне, вкусные оладушки… Наташина мама пекла очень вкусные оладушки и всегда наливала к ним то ли варенье, то ли сгущенку. Я с ума сходила по этим оладушкам, потому что у нас таких не было никогда.

Мама не любила готовить. Она готовила суп, кашу и еще какой-то кашесуп. Что это было, я не помню, помню только название. Оладьи дома бывали очень редко, и мама обладала какой-то суперспособностью их все сжечь. Хотя бы с одной стороны, но обязательно все. Еще и говорила, что уголь полезен. Уголь, конечно, полезен, но не вместо десерта же. Про сгущенку я молчу, ее доставали только по великим праздникам и есть ее разрешалось по чуть-чуть. Мама очень заботилась о моем здоровье, поэтому никогда не жарила курицу, картошку и вообще ничего. Котлетки были всегда паровые и обязательно с добавлением геркулеса. Я этот геркулес ненавидела сильнее всего на свете, потому что мама его добавляла везде. Он плавал в супе, потому что так сытнее («Ешь давай, не привередничай, с геркулесом вкуснее, дольше будешь сытой.»), выглядывал из каждой котлетки, стоял на полках в шкафчике, был приготовлен в виде каши на завтрак и просто был спутником нашей жизни. Даже тушеную капусту мама готовила добавлением геркулеса! Ну вот зачем, скажите! Зачем добавлять его везде! Котлетки, они и сами по себе очень сытные – это же мясо. Зачем портить такие восхитительные ароматные котлетки ложкой геркулесовых хлопьев. Они бесповоротно портили вкус всего, с чем соединялись.

В первую очередь, вкус детства.

Сейчас я их совсем есть не могу. Я понимаю, что геркулес полезен. Каша – это длинные углеводы, очень полезные углеводы, но вкусовым рецепторам это не объяснишь. Все внутри меня кричит: «гадость, выплюни!», как только я беру в рот геркулесовую кашу. Также плохо дело обстоит со свеклой. Мама говорит, что я ее с самого раннего детства не ела, мне даже цвет не нравился, но тем не менее этот овощ регулярно появлялся на столе в виде салата или супа, который призван был быть борщом, но на самом деле был какой-то странной жидкостью красно-оранжевого блеклого цвета, имеющей в своем составе все, что нашлось в доме. В том числе геркулес, конечно.

Исключение составлял салат из свеклы с изюмом, который мама готовила, когда я болела. Его я почему-то любила, да и сейчас люблю. Еще она варила куриный бульон и яичко всмятку, тоже во время болезни.

Пока Советский Союз не развалился, у всех на столе было примерно одно и то же, просто приготовленное по-разному. Моя тетя, например, часто готовила жареную картошку с курицей в майонезе в духовке. Вкус был умопомрачительный, просто невероятный. У меня начинала кружиться от голода голова, как только я заходила в квартиру.

Раздеваясь, я уже знала, что на столе будет не только знаменитая курочка с картошкой, но и салат оливье, копченая колбаса, маринованные огурчики и помидорки. На десерт обязательно домашний торт, который сейчас настаивается на балконе. После таких пиршеств мне почти всегда бывало не очень хорошо, живот был толстый и натянутый, как барабан.