Папа Хемингуэй

— Я встретил девушку, которая совсем не говорила по-английски, — объяснил Мервин, — и когда мы начали спать вместе, я вынужден был учить французский. Скажу тебе честно, Папа, постель — лучшее место для изучения иностранного языка!

— Да, но те слова, которые можно узнать таким путем, не всегда легко применить в обычном, каждодневном разговоре, — заметил Эрнест.

Точно не знаю, что произошло потом, но мы больше никогда не видели Мервина. Когда он не появился на следующий день, Эрнест прокомментировал это так:

— Что ж, наш мальчик Мервин стал чужим.

К северу от Памплоны течет река Ирати, окруженная густыми лесами. Места эти описаны в «И восходит солнце». Эрнест очень боялся, что все там пришло в упадок, но его страхи оказались напрасными. Четыре дня мы устраивали пикники в разных местах по берегу реки, поднимаясь в горы все выше и выше. Обычно мы отправлялись в путь после полудня, а возвращались в город как раз к корриде. Ездили на трех машинах, пассажиры каждой отвечали за определенные блюда, и во время пикника мы наслаждались сырами и копченой форелью, черным виноградом из Наварры, коричневыми грушами, баклажанами, сочными мясистыми красными перцами, неочищенными креветками и свежими анчоусами. Вино, которое держали в холодной воде Ирати, дарило прохладу. Каждый день мы плавали в реке, которая неторопливо несла свои воды мимо величавых вершин, со склонами, поросшими буковыми деревьями. Это было настоящее чудо — выбраться из сумасшедшей суеты ферии и через полчаса оказаться в самом сердце этой дикой и величественной природы.

Однажды после обеда мы с Эрнестом сидели на берегу и наслаждались открывающимся перед нами видом — летающими вокруг соколами, горными вершинами и семью женщинами нашей квадрильи, в полудреме лежащими на разогретых камнях на противоположном берегу реки.

— Нимфы на полках магазина природы, — сказал Эрнест. — Черт возьми, как же здесь хорошо и покойно!

И, глядя на сокола, спланировавшего к земле и снова взметнувшегося в небо с добычей, бившейся в его когтях, задумчиво произнес:

— Знаешь, Хотч, — это даже лучше, чем «И восходит солнце».

Эрнест полулежал на стволе бука, старые очки он положил на колени, рукой похлопывал бродячего пса, на лице играла счастливая улыбка. Я смотрел на него и думал: то, что сейчас происходило с нами, сильно отличалось от всего, что он когда-либо делал в своей жизни, — ведь в эти часы и дни он получал наслаждение не от воспоминаний о былом, а от реальной жизни. Этим летом мы не ходили по склонам Эскориала, где жили и действовали герои романа «По ком звонит колокол», не ехали медленно по дорогам, где много лет назад он катался на велосипеде со Скоттом Фитцджеральдом, не бродили по левобережному Парижу, там, где он не раз спешил домой, в свою холодную комнату у Люксембургского сада, старясь обходить стороной рестораны с их завораживающими ароматами изысканных блюд. Это лето, в отличие от прошлых, было летом молодости…

В тот день мы пропустили бои, а когда вернулись в Памплону, Эрнеста ждали две телеграммы. Первая была от Тутса Шора: «Эрни, негодяй, куда мне выслать твои четыре тысячи?»

Эрнест смеялся:

— Понятно, почему Тутс сходит с ума. Я звонил ему из Малаги, как раз перед твоим приездом, и спрашивал его о счете в матче Иохансона и Петерсона. Когда он сказал, что ставки на Петерсона четыре к одному, я попросил его поставить тысячу на шведа, а он при каждом удобном случае отговаривал меня. Я теперь не часто ставлю на боксеров. У меня сейчас такое правило — никогда не ставить на животное, если оно умеет говорить.

Вторая телеграмма была от Дэвида Селзника, который только что закончил работу над римейком «Прощай, оружие». Его жена, Дженнифер Джонс, сыграла в фильме Кэтрин Баркли. Селзник ничего не заплатил Эрнесту, поскольку еще в двадцатые годы роман был продан, и в контракте ничего не говорилось о римейках. В этой телеграмме сообщалось: Селзник официально проинформировал прессу, что, хотя по закону он ничего не должен писателю, он обязуется заплатить мистеру Хемингуэю пятьдесят тысяч долларов из прибыли, если и как только таковая появится.

Эрнест, который никогда не скрывал своей антипатии к режиссеру, тут же продиктовал текст ответной телеграммы: если случится чудо и фильм, в котором 41-летняя миссис Селзник играет 24-летнюю Кэтрин Баркли, заработает пятьдесят тысяч долларов, то он советует мистеру Селзнику разменять в ближайшем банке эти доллары на центы и засовывать их в задницу до тех пор, пока они не полезут из ушей.