Папа Хемингуэй

Приезжая на ферию, вы неизбежно полностью отключаетесь от своей нормальной жизни, на пять-шесть дней погружаясь в мир нескончаемых боев, выпивок, танцев, обедов и вечеринок. Все собравшиеся вокруг Эрнеста участники ферии образуют некое сборище, которое Хемингуэй называл «ферийной бандой».

В Сарагосе эта банда состояла из старого приятеля Эрнеста Руперта Белвиля и его милой английской подружки Полли Пибоди; супружеской пары из Шотландии Рейфа и Бэби Хендерсон; американца — писателя и фотожурналиста — Питера Бакли и магараджи из Куч-Бехара, независимого индийского княжества, с супругой.

Вечером за обедом я сидел недалеко от Чака, одетого в новую рубашку. Я слышал, как он доказывал, что все его трехгодичное путешествие по миру не стоило ни гроша. Когда же он обнаружил, что сидящий слева от меня красивый темноволосый человек — индийский магараджа, он заорал на весь зал:

— Послушайте, я же собираюсь теперь ехать на Дальний Восток! Может, вы знаете кого-нибудь в Индии, с кем мне было бы неплохо встретиться?

Магараджа, воспитанник Итона, не повернув головы и даже не взглянув на Чака, сказал, что конечно же он знает таких людей и даст Чаку письмо одному из министров Индии. Чак был счастлив.

— О, магараджа, это ужасно благородно с вашей стороны! — воскликнул он.

Мэри тут же объявила, что кофе и коньяк будут поданы в баре.

В тот вечер Эрнест сидел в баре допоздна. Я думал, что та ночь будет исключением, но я ошибался. Он напивался каждый вечер — это было виски или красное вино — и потом, когда его все-таки удавалось убедить идти домой, очень плохо себя чувствовал. Его ничего не интересовало — ни молодые пары, ни симпатичные девушки, уютные кафе, матадоры, фейерверки, уличные карнавалы. Все, от чего он когда-то приходил в восторг, теперь оставляло его абсолютно равнодушным. Он предпочитал часами сидеть в баре, с одним или несколькими слушателями, при этом ему было совершенно не важно, кто были эти люди. Он пил и что-то рассказывал, поначалу связно, но потом, по мере того, как алкоголь растворялся в крови, начинал повторяться, и его речь становилась все более невнятной.

Утро всегда было святым временем для Эрнеста, недоступным для посторонних: по утрам он работал и никого к себе не подпускал. Теперь же это были часы тихого восстановления сил, время чая и газет. Когда я зашел к нему в номер, он попытался пошутить:

— Немного утомился прошлым вечером. Пять раундов с дьяволом Ромом закончились моей победой — на пятьдесят пятой минуте, за пять минут до конца, я все-таки хорошенько врезал ему по заднице.

По утрам текила или водка слегка помогали прийти в себя, после этого он мог спуститься к завтраку с бойцами своей банды — эти застолья он обожал. А к началу боев Эрнест уже был в своей обычной форме. Хороша была коррида или не очень, Эрнест все равно получал от боев огромное удовольствие.

— Как-то я сказал Скотту, что мой рай выглядит таким образом: огромная арена, где у меня есть два постоянных места, а за стенами — ручей с форелью, которую я и мои друзья можем ловить.

По правде говоря, бои разочаровывали. На открытии Антонио, Литри и Остос выступили весьма непримечательно, а одного из бандерильеров Литри бык ударил рогом в пах. Другие зрелища были на том же уровне.

В один из дней Остос объявил, что посвящает быка Эрнесту, и тогда Эрнест встал, приподняв шляпу в знак приветствия и благодарности, а все трибуны взорвались овациями. Люди, стоя, с восторгом скандировали его имя. Это было очень волнующее и трогательное зрелище — тысячи испанцев, которые так скупы на проявления чувств, аплодировали американцу. (Думаю, столь горячая реакция публики была вызвана следующими причинами: Эрнест, не испанец, сумел написать о корриде в «Смерти после полудня» так хорошо, как еще не удавалось ни одному испанцу; а кроме того, в романе «По ком звонит колокол», запрещенном Франко и никогда не публиковавшемся при его правлении, писатель с поразительной силой выразил потаенные мысли и чувства испанцев, долгие годы подавляемые официальными властями.) К сожалению, этот эмоциональный взрыв не имел столь же эффектного завершения — Остос, поначалу прекрасно сражавшийся с быком, не смог его прикончить. Он десятки раз колол быка в шею, пока бедное ослабевшее от потери крови животное само не упало к его ногам.

На следующий день и Антонио захотел посвятить быка Эрнесту, однако тут все получилось еще хуже — бой стал настоящим поражением Антонио. Но Эрнест присутствовал при стольких блестящий выступлениях этого мастера, что из-за одного случайного поражения конечно же не мог разочароваться в нем. В последний вечер ферии, во время ужина Эрнест пригласил Антонио и его жену Кармен поехать вместе с ним и Мэри на сафари в Африку. Антонио, красивый, яркий, истинный любитель приключений, сразу принял приглашение. В тот вечер Эрнест с большим воодушевлением обсуждал планы путешествия, пил совсем немного и рано пошел спать.