Папа Хемингуэй

Француз слегка очухался и, заикаясь, сумел донести до нашего сознания, что машина принадлежит даме, что он ее почти не знает — она просто попросила помочь ей найти ее дом. Пока мы спорили, что с ним делать, он незаметно растворился в ночи. Эрнест торжественно сообщил девушке, которая представилась как Тедди Джо Паулсен из Уиллистона, Северная Дакота, что она — наша пленница. Тедди была совершенно счастлива и только спросила, не будем ли мы так любезны и не отвезем ли ее к дому, чтобы взять в плен и ее подругу.

Билл прекрасно знал все улицы Памплоны, как, впрочем, и многих других испанских городов, и уже очень скоро мы смогли разбудить Мэри Шунмейкер, соседку Тедди по комнате.

— Настоящая красавица, — заметил Эрнест, — хороша, даже когда просыпается.

Потом Антонио потащил нас в клуб, где играл громкий оркестр, и все танцевали и пели. Нам было так хорошо, что на следующий день мы чуть не пропустили первых быков, несущихся к арене.

Во время ферии каждый день рано утром быков, которые должны участвовать в корриде, выпускают из загона на окраине города, и они бегут вдоль улиц по направлению к арене. По традиции, любители боев могут присоединиться к сопровождающим животных мужчинам и юношам, бегущим по улице впереди быков. Самые первые стартуют заранее и сильно опережают быков, средняя группа держится к ним поближе, а самые смелые и дерзкие или просто сумасшедшие — эта оценка зависит от вашего собственного восприятия ситуации — стараются бежать рядом с быками, и так близко, как только можно без риска быть заколотым.

Раньше Эрнест нередко бегал вместе с быками, но теперь его ноги были слишком слабы для таких упражнений. Антонио конечно же бежал в группе чокнутых — перед быками. Я был в средней группе и, глядя через плечо, мог хорошо видеть и быков, и тех ненормальных из ближайшей к животным группы. Мы были уже на полпути, когда люди, глазеющие на нас из всех окон, со всех заборов и балконов, вдруг в ужасе закричали. Оглянувшись назад, я увидел, как один из смельчаков поскользнулся и упал. К нему сразу же бросился большой черный бык с огромными рогами. И тут я заметил Антонио. Он бежал к упавшему человеку, держа в руках газету, свернутую в трубку, непрерывно махал ею и кричал быку:

— Торо! Торо!

Бык попытался проткнуть рогами упавшего, но промахнулся. Тут Антонио махнул газетой прямо перед глазами быка, и тогда тот пошел на Антонио. Несчастный, лежавший на земле, вскочил и побежал, в то время как Антонио отвлекал быка газетой. Вдруг газета развернулась и упала на ноги Антонио. Тут бык и достал бы его, но в этот момент Эрнест, устремившийся к ограде, скинул свою куртку и набросил ее на забор. Бык бросился туда, тыча рогами в деревянные столбы. Антонио же рванул к противоположному забору, где полицейский помог ему укрыться.

Застыв на месте, я следил за Антонио, но, когда он уже был в укрытии, понял, что оказался в самом авангарде сумасшедших, бегущих в третьей группе. Послав все к черту, я побежал прочь со всей скоростью, на какую был способен и какую мог вызвать вид разъяренных диких животных.

Бык ранил Антонио в правую икру, но, поскольку рана была получена таким позорным для него образом, Антонио решил не обращать на нее никакого внимания. Весь день и всю ночь он танцевал, а на следующий день снова бежал в группе смельчаков, сопровождая быков на пути к арене, как будто стремился себе и нам что-то доказать. И только потом он послушался Эрнеста и позволил Вернону Лорду сделать укол против столбняка и обработать рваную рану, оказавшуюся довольно глубокой.

Эрнест был абсолютно прав, предупреждая, что во время ферии нам спать не придется. Я был в своей комнате только раз. Там было темно и пахло мочой из единственного на всю квартиру туалета. Больше я туда не заходил. Когда мне хотелось часок поспать, я залезал в нашу машину и устраивался на заднем сиденье. Иногда Эрнест присоединялся ко мне и спал, сидя на переднем. Он знал, что на ферию приезжают множество карманных воров, настоящих мастеров своего дела, и поэтому, когда мы погружались в сон, по совету Эрнеста деньги прятали глубоко в карманах брюк. А перед тем, как идти на корриду, все ценные вещи мы отдавали Эрнесту, и он прятал их в карманах своего знаменитого гонконгского пальто, которому были не страшны никакие воришки.

Тедди Джо и Мэри Дос (вторая) (первой — Уно — конечно, была Мэри Хемингуэй) легко вошли в нашу квадрилью. Когда Эрнест узнал, что они обе — преподавательницы математики, он пришел в полной восторг — ведь так нечасто, заявил он, в женщине сочетаются интеллект и красота. На следующий день наша команда потеряла одного члена — Мервина Харрисона с Гавайев, и произошло это по очень простой причине: он проспал и не попал на послеобеденную корриду, и билет, который доставался с таким трудом и муками, пропал зря. Позже, уже вечером, когда Эрнест спросил, почему в Сорбонне его не научили просыпаться вовремя, Мервин признался, что не посещал университет, поскольку нашел более удобный способ выучить французский.