Папа, мама, я и Сталин

Глазами Сталина раздвинута гора
И вдаль прищурилась равнина.
Как море без морщин, как завтра из вчера —
До солнца борозды от плуга-исполина.
Он улыбается улыбкою жнеца
Рукопожатий в разговоре,
Который начали и длится без конца
На шестиклятвенном просторе.

Правдивей правды нет, чем искренность бойца.

Для чести и любви, для воздуха и стали
Есть имя славное для сильных губ чтеца.
Его мы слышали, и мы его застали.

Это уже год 37-й, год Большого террора, от которого уже не спастись, которому «век-волкодав» назначил быть лидером в профессиональном деле палачества конвейерным способом. В доказательство сделаем горестную метку-отметку: великий русский поэт Осип Эмильевич Мандельштам умер 27 декабря 1938 года в 12 часов 30 минут в стационаре пересыльного лагеря близ станции Вторая Речка под Владивостоком.

Я в тот момент прожил 1 год 7 месяцев 24 дня.

Маме моей было 28 лет.

Отец сидел в камере Камчатского НКВД, истязаемый пытками на допросах, год с небольшим.

А товарищу Сталину оставалось чуть меньше годика до его славного шестидесятилетия.

И вот юбилей наступил.

Посыпались поздравления: «Великому продолжателю дела Ленина — товарищу Сталину» — так простенько называлось Приветствие ЦК ВКП(б). Дальше Указ о присвоении товарищу Иосифу Виссарионовичу Сталину звания Героя Социалистического Труда и два постановления Совнаркома — об учреждении премий и стипендий имени Сталина политературе… Газета «Правда» в номере от 21 декабря поместила передовую статью под названием «Родной Сталин», Молотов озаглавил свое поздравление так: «Сталин как продолжатель дела Ленина», Ворошилов иначе: «Сталин и строительство Красной Армии». Каганович по-своему: «Великий машинист локомотива истории»… Калинин соригинальничал: «К 60-летию товарища Сталина», Микоян, напротив, был традиционен: «Сталин — это Ленин сегодня». Андреев выступил по своему направлению: «Сталин и великое колхозное движение», Хрущев — по-своему: «Сталин и великая дружба народов», Шверник озаглавил свою статью так: «Сталин и забота о человеке», Маленков так: «Сталин о большевистских кадрах», а Лаврентий Берия просто и прямо: «Величайший человек современности». Но, пожалуй, еще проще и прямее Шкирятов: «Сталин и народ». Поскребышев и Двинский усложнили: «Учитель и друг человечества», зато Щербаков усилил: «Неприступная встреча»… И дальше пошло-поехало — болгарин Георгий Димитров: «Сталин и международный пролетариат», Долорес Ибаррури (это та, которая «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях»): «Я видела Сталина», Андре Марти (это который на рельсы ложился): «Сталин в моей жизни», Эрл Браудер (не знаю, кто это): «Сталина приветствуют народы всего мира», но лучше всех, конечно, сказал Мартин Андерсен-Нексе — он озаглавил одним словом «Сталин», и всё. Хороший вкус у этого Мартина. Наши писатели тоже присоединились: Шолохов и б. граф Алексей Толстой. Последний изречет лозунг, ставший особенно популярным в годы пока не наступившей войны: «За Родину! За Сталина!»

Поток приветствий продолжился до бесконечности.

Так же, в синхроне, увеличился и поток поступающих в тюрьмы и лагеря ГУЛАГа: к началу 1941 года (то бишь перед войной) — до 2 миллионов 300 тысяч человек.

Это был апогей. Теперь приближался новый период, когда истребление своего народа в мирных условиях (война с финнами — это мелочи. Подумаешь, всего несколько десятков тысяч убиенных!) диалектично переходило в фазу другой беспрецедентной бойни, в которую тот же вождь вверг страну, проявив в высшей степени политическую близорукость и безответственность.

За три дня до начала войны — 19 июня 1941 года — средствам массовой информации запретили употреблять слово «фашист». Чтобы не дразнить потенциального противника.

Сталин не верил своим, он верил Гитлеру. Вернее, поверил, когда пошел на сделку с Адольфом по переделу Европы, что и привело в конце концов к «внезапному» нападению одного «авторитета» на другого «пахана».

Несомненно, по народному выражению «два сапога пара» смотрели, на вид, в разные стороны.

Но многое их роднило.

Во-первых, сатанинский принцип «цель оправдывает средства», по которому (читай Ф. М. Достоевского) «всё дозволено». Насилие избирается обоими палачами как самый верный способ победы дегуманизма над всеми фундаментальными ценностями, которые выработало человечество.

Во-вторых, единоличное фюрерство в своих пограничных пределах и желание получить господство за этими пределами. Мир у моих ног. Я делю этот мир, хватая куски, властвую, разделяя. Тиран вне критики. Он бог и царь с неограниченными амбициями и полномочиями. Человек-солнце. Без каких-либо пятен.