Папа Наташа (СИ)

Тони послал Стиву, который уже был его дорогим дружочком, но пока еще не стал любимым дядюшкой, теплую кособокую улыбку и обнял за талию, потому что теперь до его плеч в жизни бы не дотянулся.

— Никогда больше не буду дразнить тебя за излишнюю сентиментальность.

Если бы не глупое, казалось бы, желание Стива похоронить старую подругу, не понятно, что еще стало бы с Тони и Наташей в Камне Души. Теперь же у них был второй шанс.

***

— А про нее ничего не расскажешь? — спросил Сэм, кивая на обручальное кольцо на пальце Стива.

— Нет. Про нее, думаю, не стоит.

Кусты затрещали, послышался забористый мат: «уткой в сраку тебя ебать!» — очень уж в стиле Тони, но сказанный голосом Наташи, а затем вывалилось и само чудное видение, к появлению которого на звук стеклись и Брюс с Баки.

— Ну почему я должен был оказаться в гребаных кустах? — ругалась Наташа… и одновременно не она: темноволосая, с более плотными чертами и очень старковскими интонациями. — Привет! Чего такие кислые?

Старик Стив совсем не удивился, он улыбался все так же мечтательно.

— Пеппер убьет тебя.

***

Пока Тони, периодически перебиваемый Наташей, рассказывал собравшимся, что с ними случилось, и как они воскресли благодаря Стиву, Локи, превращенному в котика, и Верховному Чародею, Брюс, умный человек, делал заметки левой рукой, а дед-Стив продолжал убеждать Уилсона, что щит обратно не возьмет, Барнс стоял чуть в сторонке со своим фирменным «расслабленным сучьим лицом» (с его разрезом глаз оно получалось трагичным по умолчанию) и не спускал с Тони-Наташи глаз.

Тони не хотел об этом думать. Наташа, он чувствовал, тоже.

Тони слишком хорошо помнил, как Барнс пытался вытащить реактор у него из груди — больная мозоль после Оби, знаете. А он так не хотел их со Стивом убивать. Морды им, мразям, набить хотел, но не убивать. Ведь Барнс тоже заниматься убийствами по заказу Гидры не хотел, но там Зола и Феннхофф постарались.

Наташа теперь тоже это помнила. В том числе, как хреново ему было.

И у нее с этим типом была своя история.

Искра танцевала балет, и танцевала охренительно хорошо. Ее еще с семнадцати лет выпускали на гастроли с небольшими побочными заданиями. В органах она в те времена официально не числилась, но ее верность режиму никто не ставил под сомнение.

…

Конец сорок пятого. После спектакля она обнаруживает около гримерки «трофейного» американского снайпера с амнезией — про этого типа она смутно слышала, его уже год как пытаются завербовать на службу ее доблестные коллеги: снайпер не особо вербуется, и предпочитает тусоваться в китайском квартале в Москве — изучает восточные боевые искусства. Американец признается ей в любви (его русский просто кошмарен), на что Искра закономерно отвечает, что никогда в жизни не станет встречаться с капиталистом. (За это ее долго благодарят: того, чего ребята из иностранного отдела не достигли за год, Искра добилась одной фразой.)

…

Сорок седьмой. Искра лежит в больничной палате, и она уверена, что не выйдет оттуда никогда. Посетителей к ней не пускают. Джеймс каждый вечер взбирается к ее окну по водосточным трубам и рисует на стеклах цветы.

…

— Есть одна экспериментальная разработка, — говорит бархатный прокуренный голос с легким акцентом. Конечно, Искра соглашается. Ей уже нечего терять.

…

Ее везут в лабораторию на каталке. Искра уже едва ли может ходить. Она не помнит, какого черта Джеймс там делает, и кто его пустил, зато хорошо помнит его глаза.

— Колите и мне тоже, — русский он выучил довольно неплохо, но его акцент все еще ужасен. — Я ее не оставлю.

И пока кости будто плавятся изнутри, Джеймс, привязанный к соседней кушетке, держит ее за руку.

…

Весь эффект сыворотки уходит на регенерацию, так что сверхсилы у Искры нет, но она уже не умирает. В балет она так и не возвращается. Ей предлагают пост с перспективами, но она смотрит на обаятельную улыбку Джеймса и говорит, что хочет быть оперативником.

Теперь ее позывной не «Королева Лебедей», а «Черная Вдова». Ей меняют документы и засекречивают настоящее имя. Она не стареет, так что имена приходится периодически менять. Людмила Лебедева. Маргарита Железнова. И уже много позже, когда она бежит из Союза — Наталья Романова. Джеймс не заморачивается, только в конце сороковых просит выдать ему документы с русским именем, и выбирает максимально непритязательную фамилию.

…

Они всегда вместе. Ее брат уже мертв. Ее племянники вряд ли ее помнят. Только Джеймс всегда будет с ней, всегда будет помнить, кто она такая.

…

Восемьдесят шестой. В архивах госбезопасности куча взрывчатки. Это последний шанс Искры на свободу; той страны, о которой она мечтала, уже никогда не будет. Джеймс ей улыбается, словно все в порядке, и говорит:

— Беги. Я задержу их и догоню тебя позже, беги.

Взрыв виден сквозь тяжелую пелену снега, аж с другого берега реки. Искра ждет его в оговоренном месте два дня, надеясь на чудо. Чуда не происходит.

…