Папа, спаси меня

— А что, если я скажу… — Кирилл делает обманное движение, будто бы с ленцой, и тут же перетекает с грацией хищника из другого конца комнаты, оказываясь прямо передо мной. Ставит руку на столешницу, опираясь на нее, вторую засовывает себе в карман и угрожающе нависает надо мной со всей громадой своего веса, роста…Меня обдает забытым ароматом его мужского естества — запахом молодого мужчины, чистого тела, вкусного будоражащего парфюма с нотками кедра, заметным, но не бьющим наотмашь сигаретным духом, — такой забытый, но все также влекущий аромат…

Я наклоняю голову чуть вбок, чтобы не смотреть ему в глаза и не находиться в такой опасной близости от его запретных, полных и чувственных губ.

Кирилл проводит носом по линии щеки, от виска к подбородку, но не прикасается, а будто впитывает мой личный запах, и сейчас особенно сильно напоминает хищника, льва, который определяет свою добычу, решает, что будет с ней делать, и от этого мое сердце снова начинает стучать невпопад.

— Если я скажу, — он понижает голос до шепота, добавляет хрипотцы, от которой мне хочется растечься ему под ноги бесформенной массой. — Что пришел забрать кое-что свое?

От его последних слов я вздрагиваю. Черт. Черт! Черт?!

Пришел забрать свое?!

Откуда он..?!!!

Господи!

В голове проносится миллиард мыслей, одна другой мрачнее.

Резко откидываюсь назад, неловко провожу рукой по столешнице и задеваю сахарницу своей холодной ладонью. Фарфор откликается и сахарница тут же летит на пол. От этого странного звука мы оба вздрагиваем и на нас снова будто бы обрушивается реальность — словно кто-то прибавил свет, звук и яркость в комнате, в которой только что мы находились вне времени и пространства…

— Тоня! — кричит из комнаты Женя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Я тут же оседаю на пол, начинаю собирать осколки. Сама не понимаю, что делаю, но главное — мне удалось выпасть из орбиты напряжения Кирилла, который буквально наседает своей сексуальной энергией. Мужчина присоединяется к моей бестолковой деятельности и тоже поднимает черепки разбитой посуды. И только мы одновременно хватаемся за белый бок того, что недавно было моей любимой сахарницей, как мой палец прошибает боль.

— Ой, — дергаюсь и смотрю, как на белый фарфор опадает бордовая капля крови из моего пальца. Порезалась. И так неудачно, незадачливо!

Растерянно смотрю на вторую каплю, которая превращается в красный ручеек, которая стекает на пол, падает безобразной кляксой с маленькими брызгами.

Присутствие Кирилла, так неожиданно оказавшегося на пороге моего дома, деморализует и я отчего-то не могу справиться с такой простейшей задачей, как эта, а только молча и озадаченно смотрю, как набухает третья капля.

Кирилл чертыхается себе под нос и резко притягивает к себе мою руку. Он облизывает порезанный палец от крови и обхватывает его губами, прижимая подушечку к зубам.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, округлив рот, и ощущаю, что снова куда-то падаю, падаю. Лицо теплеет румянцем, все тело охватывает неконтролируемый жар, а я смотрю на самое порочное, чувственное и вместе с тем невинное действие — как мужчина останавливает кровь.

Кажется, и на него это действует совсем не так, как должно — глаза темнеют, цветная радужка совсем пропадает от расширившегося зрачка, в линии плеча чувствуется каменная напряженность мускулов. Еще мгновение — и все случится так, как обычно между нами бывало: он схватит меня в охапку, сблизит тела так сильно, что не будет возможности вдохнуть, обнимет, сжимая в капкан сильными пальцами мою плоть, поведет горячими пальцами ласковые дорожки, которые известны только ему…

— Черт, Малая… — выдыхает он, отпуская из захвата мой палец.

От его голоса у меня что-то внутри перемыкает, и я вскакиваю во весь рост, тогда как Кирилл сидит передо мной на корточках перед разбитыми черепками сахарницы.

— Тоня, ну сколько можно ждать! — разрезает сгустившуюся тишину ножом скрипучий голос мужа. Женя как всегда появляется вовремя…и не вовремя… — А, Дикий, вот ты где!

Он обводит нашу странную композицию недовольным взглядом, хмурит брови, от чего на лбу появляется залом.

— Тонька опять что-то разбила? Хм. Дикий, не обращай внимания. Моя жена немного неуклюжа.

Женя подходит ближе, в то время как Кирилл поднимается и следит за действиями моего мужа с плохо скрываемым неодобрением. Я же просто испуганно перевожу взгляд с одного на другого…

Что же будет? Сейчас Кирилл все расскажет ему, все расскажет…и…

Что будет? Что будет дальше со мной, и с…

Но додумать нервные мысли мне не удается: Женя обнимает меня за талию, резко притягивает к себе, целует в висок, и тут же игриво шлепает по попе — любимый знак. Кирилл тут же кашляет в кулак, и я вижу, что он ставится белым — будто бы мужчина сдерживает всю свою силу, чтобы не сорваться.

— Седой, поговорим? — вдруг скрипуче выдает Кирилл.