Папа ушел

– Труп? – Тимофеев подтянулся и неуклюже перевалился через борт.

– Живой труп, – заржал инструктор. – Что-то мы такое в школе проходили. Или в институте.

– А вы, простите, какой ВУЗ заканчивали? – поинтересовался Тимофеев.

– Физкультурный, – постучал себя пальцем по бицепсу инструктор. – Не международных же отношений, блин.

Этот «блин» примирил Тимофеева с инструктором – таким довольным собой и собственной жизнью, что ему как-то сразу расхотелось портить этот не по-осеннему солнечный день.

– Так что за труп? – инструктор заставил мысли Тимофеева двигаться в правильном направлении.

– Труп, как труп, – ответил тот, стягивая мокрый костюм. – Ничего особенного.

– Слышь, друг, – инструктор придвинул лицо, обдав нос Тимофеева свежим запахом мяты. – А может, ты это, – он прищелкнул пальцем по горлу. – Того?

– Сам ты «того», – брошенные баллоны гулко бумкнули о дно катера. – Ты же нас проверял алкометром перед погружением.

– Ну, проверял, – инструктор сосредоточенно ковырнул в носу. – Ментов вызывать нужно.

Через три часа все закончилось. Сначала водолазы подняли труп  с привязанным к его ногам мешком с кирпичами, а затем усталый следователь с красными глазами опросил всех присутствующих. В общем и целом, как говориться, выходной удался на славу. Стоя в глухой пробке, Тимофеев думал о том, что этот труп, когда еще не был трупом, может быть, был кому-то хорошим отцом или мужем. Сбоку отчаянно сигналили. Встряхнувшись, он увидел блондинку, сидящую за рулем «Ягуара» и упорно глядящую на него. Он засигналил в ответ. Окно «Ягуара» отъехало вниз.

– Тимоха? – блондинка сняла очки, пытаясь перекричать шум моторов.

– Людка? – Тимофеев неуверенно вгляделся в соседку по полосе. – Дуркина, ты?

– Обижаешь, начальник, – «Ягуар» продвинулся чуть вперед. – Давно не Дуркина. Смирнова я. По мужу.

– Это не тот ли Смирнов, что водку делал? – неуклюже пошутил Тимофеев.

– Ага, – подмигнула ему блондинка. – Потомок его. Ладно, Тимоха, бывай. Привет жене и детям.

«Ягуар», мигнув поворотником, перестроился в соседний ряд. Потом – еще, и еще, пока, наконец, не исчез из виду вытягивающего шею ему вслед Тимофеева.

– Вот, б…дь, – он стукнул ладонями по баранке. – Крутишься тут, крутишься, как рыба в колесе. Вроде, и добился чего-то. Вон, с аквалангом по выходным ныряю, чтоб потом, летом, на Красном море… Эх…

Дома было тихо. Вкусно пахло пирогами с мясом и еще чем-то, непередаваемо домашним. Тимофеев повесил куртку на вешалку, бросил ключи на полку и посмотрел на свою грустную физиономию в зеркало. Хотелось плакать, как в детстве, когда Витьке родители купили магнитофон, а ему – нет. Из глубины квартиры донесся мелкий топот. Тимофеев присел на корточки, раскинув руки в стороны.

– Папка! – вихрастый толстощекий малыш с ходу бросился к нему на шею, горячо зашептал в ухо, налегая на «Р». – Я сегодня хорррошо себя вел. Где ты был так долго? Когда мы пойдем в зоопарррк? Ты же обещал. А у меня сломался самосвал. Починишь?

Тимофеев зарылся носом в теплую щеку малыша. Слезы душили его.

– Папка, ты плачешь? – малыш отстранился, серьезно глядя Тимофееву прямо в глаза. – Почему?

– Я очень люблю тебя, сын, – Тимофеев смешно, по-детски, потер кулаками глаза. – И пошло оно всё…

ПОХОРОНЫ ДЯДИ ЛЁШИ

Дождь косо стучал в окно. Лилька лежала на кровати и смотрела, как мокрые дорожки, пересекаясь, сливаются в одну. Не хотелось болеть именно сейчас. Хотя, если разобраться, болеть не хотелось никогда. Нет, хотелось – в детстве, перед контрольной по алгебре, и еще, когда умер дядя Лёша и мама сказала, что на похороны пойдут все, включая Лильку. И еще так выразительно посмотрела на нее, ожидая чего-то, кроме глухой стены молчания в ответ. Зло поджав губы, мама ушла на кухню, а Лилька, гордо вскинув голову с непокорными рыжими прядями, громко хлопнула дверью своей комнаты. Хотелось плакать. С одной стороны, Лилька любила дядю Лёшу, но с другой – жутко боялась покойников. Тогда Лилька решила заболеть. До похорон оставалось два дня и приходилось действовать быстро и наверняка. Покопавшись в кладовке, она вытащила из-за шкафа старые папины удочки. Потоптавшись у двери, Лилька закрыла глаза и шагнула в прихожую.

– Ты куда это? – как будто поджидала ее мама, внезапно появившись из кухни.

– На рыбалку, – независимо дернула подбородком Лилька.

– А уроки? – мама загораживала выход.

– Так каникулы же, – пыхтя, Лилька попыталась протиснуться мимо.

– Ах, каникулы! – мама схватилась рукой за тонкое удилище. – Как тройки в четверти хватать, так мы умные, а учителя нас не понимают.

– Мам, – Лилька глянула снизу двумя блюдцами голубых глаз. – Я завтра выучу, а там Сашка ждет.

– Смотри, Лилька, – махнула рукой мать. – Добегаешься, как отец твой, сучий потрох, вон, до сих пор бегает где-то.

Лилька ужом выскользнула за дверь и, что есть духу, помчалась к реке. Конечно, Сашкой там и не пахло.

– Небось, опять дома алгебру зубрит, – Лилька огляделась вокруг.