Папа Жора

Баба Женя почти всегда в новом наряде. Войдя в дом, сразу же направляется к зеркалу. Достает из сумочки помаду, подкрашивает губы, приглаживает брови, припудривает лицо. Изрекает: «Даже в гробу женщина должна лежать с накрашенными губами». «Совершенно с вами согласна», – подтверждает мама. 

...Они пришли почти одновременно: сначала родители с работы, следом и баба Женя.   

– Это тебе, – она протянула мне коробку цветных карандашей.

– А сказать спасибо? – напомнила мама.

– Спасибо, – и я скрылся в комнате.

Усевшись на диване, вытащил карандаши из коробки. В комнату вдруг вошел папа. Он был хмур и бледен, будто заболел. Посмотрел на меня так, что я невольно поднялся. 

– Ты говорил еще кому-нибудь, что рабочие хотят повесить директора и парторга завода? – стараясь быть грозным, тихо спросил папа.

– Нет, только бабушке... 

– Ты уверен?

– Да.

– Никому не говори об этом. Понял?

– Понял.  

– Никому, – он угрожающе помахал пальцем перед моим носом и вышел.

Я почесал затылок. Наверное, это тайна. Нельзя, чтобы директор и парторг раньше времени узнали о казни. Но зря папа так перепугался – я его не выдам. А бабушка – предательница. Больше ничего ей не скажу! Ударив кулаком подушку, я побежал в кухню.  

Там шли приготовления к ужину.  

– Ты веришь, что он никому не говорил? – допытывалась у отца баба Женя.

– Все нормально, забудь, – папа, уже спокойный и благодушный, восседал на троне-табурете.  

– Добром это не кончится, – предупредила баба Женя. – Вы совсем его не воспитываете. Кинетесь – поздно будет.  

Мама подошла ко мне, присела, чтобы поправить рубашку.

– Игорь у нас честный мальчик, правда? 

– Да-да, – пробурчала баба Женя. – Много ты знаешь. Повидала я на своем веку, как честные в тюрьму садятся. 

Мама резко встала. Похоже, хотела что-то сказать в ответ, но сдержалась. Потянулась рукой к какой-то кастрюле, вдруг вскрикнув, отставила ее и подула на пальцы.

– Осторожней, горячая, – подсказал папа.

На столе появились бутылки с лимонадом и минеральной водой, овощи.        

– Хотите боржоми? – бабушка налила в стакан и подала бабе Жене.

– Спасибо.

– А мне врач рекомендует ессентуки – прочищает желчные протоки. Хотя сейчас уже все равно... 

– Лене должны удалять желчный пузырь, – сказала бабушка.

Баба Женя покачала головой:

– Такая молодая, а уже удалять. В наше время, смотрю, молодые и болеют чаще, и умирают раньше. А у меня в почках обнаружили камни.  

– Боже-Боже, желчный пузырь... – повторяла мама.  

– Сначала они считали, что почка застужена. Хорошо, что я обратилась к Левинзону. Сделали снимок – камни, – перебила ее баба Женя.

– А мне мой врач советует ежедневно принимать по сто грамм, – изрек папа, направляясь к холодильнику. Достал оттуда бутылку водки. Не пролив ни капли, наполнил свою рюмку. – Теща, садитесь. Вам налить пять капель? Не хотите? Мама, а ты? Тоже нет. Ладно, о чем с вами, язвенниками-трезвенниками, говорить? Будем здоровы! – одним махом он опрокинул рюмку. Сразу покраснел, на глазах выступили слезы.

Зазвенели ножи и вилки.

– Семен, передай хлеб.

– У меня что-то нет аппетита.

– Ну что, еще по граммульке?

– Сегодня нашего Игоря приняли в школу. Он сдал экзамен самому директору, – сказала бабушка.        

– Ну-ка расскажи, как тебя приняли, а мы все послушаем, – попросила мама.

Я надулся гордостью:

– Решил задачку про птичек и прочитал книжку про любовника страстного.

На миг воцарилась тишина.  

– Ему дали Пушкина прочесть, – пояснила бабушка. – Директор – очень приятная женщина.

– Теперь придется купить ему школьную форму, – промолвил папа, почему-то вмиг погрустнев.        

Бабушка развела руками: мол, что поделаешь.

– И ранец. Я  знаю, какой хочу. 

– Он сказал директору, что его папа – главный инженер. Он думал, что кроликов едят только главные инженеры.

                                                       ххх

По экрану телевизора побежали титры, начинался фильм.  

– Ложись спать, – сказала мама. – Завтра папа вернется с базара и пойдет с тобой покупать ранец.  

– И пенал?

– И пенал.

Маме для меня ничего не жалко, что ни попрошу – сразу достает свой кошелек. Правда, в мамином кошельке денег всегда почему-то очень мало. Папа говорит, что деньгами хуже всех в семье распоряжается мама, а лучше всех – бабушка. Бабушка всегда торгуется. К примеру, остановится возле торговки с укропом, выберет пучок, будет вертеть его, нюхать, сбивать цену. Уйдет, так и не купив. Сделает пару шагов, остановится, вернется и – снова за свое. А папа не торгуется. Он стоит у прилавка и что-то подсчитывает: глаза слегка закатываются, губы беззвучно шевелятся. Если, вздохнув, покачает головой, значит, дорого, дела не будет; а если решительно махнет рукой – к покупке.    

...Плюшевый мишка лежал рядом на боку и вместе со мною слушал, о чем говорят взрослые. 

– Семен, убавь звук в телевизоре, Игорь спит, – попросила мама. – Быть может, вообще не нужно, чтобы телевизор стоял в этой комнате? 

– А куда его поставить, себе в кровать, что ли? – отозвался папа, убавив звук.

– Плохо жить в такой конуре.

– Что слышно о новой квартире? – поинтересовалась баба Женя.

– Не знаю, – ответил папа. – На следующей неделе комиссия с завода будет ходить по домам, проверять жилищные условия.