Папа

– Вот вся ваша жизнь – под хвост этому «да как-то…»! Страшный зверь этот ваш «да как-то…»! – разгорячилась Викина подружка-с-первого-класса. Хотя сердилась она, по правде говоря, не на Вику, а на себя. Потому что среди вихря учёбы, работы, дел нужных и не очень, учебников, книг, конференций и штабелей из молодых людей сама ни разу не задумалась о том, чтобы разыскать Вику. Точнее, задумывалась. Да как-то… Как-то то времени не было, то желания. И ещё раз времени не было. И Викиной подружке-с-первого-класса, в отличие от Вики, не было очень скучно. Ей как раз было очень не скучно. Даже, пожалуй, слишком не скучно. Так что и у неё был зверь «да как-то…». Просто другой породы. Не такой, как у Вики.

– Ну а потом в прокат зашёл Артур. Потом зашёл ещё раз. И ещё раз. И пригласил куда-то. Надо же было мне уже, наконец, девственность потерять. Да и вообще, живу одна-одинёшенька, никому не нужная. Так что… Он хороший, кстати. Просто шумный. Он уже был женат, и у него есть ребёнок от первого брака. Так что прямо сейчас он ни жениться, ни детей заводить не хочет. Живёт он с бабушкой и мамой-папой на посёлке Котовского, потому что квартиру оставил первой жене. Ну, то есть жил, потому что он сейчас ко мне переехал.

– Да уж. Хороший мужик. Отменный прям-таки, чего уж там! Ладно, дело твоё… Ну, а что твой отец вообще? Счастлив?

– Вроде да. Молодуха наша, что правда, ни разу с тех пор, как родился ребёнок, его из рейсов не встречала.

– Почему?

– Ребёнок маленький, – засмеялась Вика. – Ну вот и хорошо. Я зато на законных основаниях его те пару раз встретила. Одна. Там жизнь. Жёны моряков, и всё такое… А папин капитан повесился, – вдруг огорошила подружку-с-первого-класса Вика.

– Да ты что?! – охнула та. – Такой классный мужик был. Я его помню с какого-то детского твоего дня рождения, ну и по рассказам.

– У капитана умерла жена, пока он в рейсе был. Дети не стали телеграмму давать и звонить. А он пришёл и жены у трапа впервые за тридцать лет не увидел. И почернел. Дети машут ему руками с причала, внуков показывают. А он чернеет на глазах. Потому что на причале нет жены. Впервые видела, чтобы человек на глазах чернел. Кто бы рассказал – не поверила бы. Он прямо с борта детям орёт: «Где мать?!» – они ему улыбаются, мол, папка пришёл, сейчас выпьем-поговорим. А он им снова прямо с борта орёт: «Где мать, сукины дети?! Почему она мне не звонила?! Почему, когда звонил я, никто трубку не брал?! Где мать?!» Орёт и всех понурившихся жён моряков экипажа взглядом реферирует. И чернеет. Короче, все дела сделал, детей выслушал, послал, к ним встречаться-ночевать-беседовать задушевно не поехал. Вернулся прямиком к себе домой – и повесился. Ни записки, ничего… Кремировали. Прах развеяли над одним из причалов порта. Там, где его жена первый раз встречала. Там же, где и её прах развеян. Так она детям наказала перед смертью. А он просто повесился, ничего не наказав. Уж лучше так, как мой, ей-богу!

Викина подружка-с-первого-класса не думала, что так, как Викин, – лучше. Но и лишать себя жизни… Во всяком случае, Викина подружка-с-первого-класса не представляла себе, как надо любить человека, чтобы без него жизнь не имела смысла. Но жить надо, даже если жизнь бессмысленна! Психически здоровый человек себя жизни не лишит. И вообще, самоубийство – смертный грех. Ну да ладно. И об этом тоже думать не надо.

– А сейчас чеэмпэ на ладан дышит. Помполитов и судовых врачей вообще как класс сократили. Численность экипажей сильно порезали. Отец в рейсы пока ходит. Каким-то там помощником, далеко не первым. И то слава богу. Сказал, что постарается мне квартиру купить, прежде чем всё окончательно накроется медным тазом. И даже с каждого рейса откладывает по паре тысяч долларов тайком от молодухи. У меня. Я их храню в мамином «патронташе» вместе с кисточками. Только это и спасла от «новой метлы».

– Высокие отношения у него с молодой женой.

– Ну, не будь так категорична. Меня бы, наверное, тоже раздражало, что деньги из семьи уходят непонятно куда. На сторону. К чужому человеку. Я ведь ей никто.

– Тебя бы ничего не раздражало. Я даже не знаю, ты святая или дурная. Или просто добрая… Что в твоём случае одно и то же.

– Я больше всего на свете хочу ребёнка, – призналась Вика подружке-с-первого-класса.

– Зачем?! – удивилась та. – Зачем ребёнка так рано?!

– Знаешь, я как вспомню своё детство… Я никогда не была так счастлива. Я хочу снова быть с кем-то одним целым. Одним целым с ребёнком, его отцом и нашей любовью.

– Вот с этим такого не получится! – Викина подружка-с-первого-класса ткнула подбородком в сторону дивана с Артуром.

– Ну, хотя бы с ребёнком… Он недавно свою дочь на выходные брал. Мы так здорово катались на качелях-каруселях в Парке Ильича. Ты помнишь наши жуткие уроки физкультуры в Парке Ильича? – спросила Вика подружку-с-первого-класса, и они перестали говорить о папах, детях и любви и предались забавным школьным воспоминаниям. И очень здорово провели время.