Папачупс 1

           Меломаны в основном собираются и курят на лавках перед технарем. Качки тоже  не отстают, опасливо глядя на входную дверь, лишь бы С.С. не увидел, а иначе из зала вон. Я дымлю много, но здоровья еще полная кадушка, а у некоторых, таких как Пуза или Волков нет не фига, а все туда же курят до погибели. У Волкова, из- за порога сердца, шрам от лопатки до груди. Он мне как то на физре от которой его в последствии освободили, показал. У Пузы тоже не лучше, сердечко моросит. Замечаю, что умники все какие то больные. А еще сквозь сизые кольца дыма, в прокуренный мозг особо цепко впиваются, темно желтые стены технаря и заразы такие, никак не хотят отпускать. Такие темы, Лондон, Лондон, би-би-си и жим с груди 160 кг, рекорд зала. И как их объединить!?

                10.

                В технаре несколько жутких преподов. Один сильно похож на Андропова, но он в основном по залетчикам и двоечникам. Но больше всего меня невзлюбила химичка. Я виноват у нее  во всем. Жаль, что она не гнусавит, как это положено бабе яге. И выглядит довольно прилично. Совсем не понимаю, что ей надо. На втором курсе, на лабораторной по химии, мой сосед по парте тот самый Пестиков, во всю пробует на вкус реактивы, и ничего, пока живой. – Они слабые!– со знанием дела объясняет он и зажигая спиртовку  бросает непотушенную спичку в парту. Мои замечания на него не действуют. Наши отношения строятся по принципу, ты иди, я догоню. То есть на уроке он всячески на меня борзеет и даже обзывает, на перемене же по полной  получает. Так мы и существуем, поэтому я не встреваю в его действия, только иногда легкими тумаками протестуя  против его ковыряний в носу и пожираний его содержимого. Этого как не крути, я перенести не могу. А тогда на уроке в парте, оказывается, лежал, чей то  забытый носовой платок, он то и загорелся.  Дымило мощно, и естественно химичка почему то решила, что, хочу сорвать урок. – Юнусов!– заголосила она. – Вон из класса!– расстроился потому что уж хоть бы тогда так и было, так нет же и близко. Выгнала обоих, а  меня обязала прийти с родителями.

          Пришлось вести дядю. А по- другому не пускала. После дядиного прихода успокоилась и больше не приставала, к тому же свою тройку по химии я получил, заслуженно списывая у более продвинутых товарищей. Зато физику, теорию электрических цепей, я знал отменно. Их преподавал Сергей Сергеич, а он то, ежедневными пятиминутными контрами и короткими задачами, свою теорию  в наши головы вколотил. Знаете, ежедневность сильно дисциплинирует, и приходится готовиться не смотря не на что.

            Учителя тоже  разные и по возрасту и по полу и по манере преподавания. Некоторые впрямую соответствуют своей фамилии. Например, основы электроники преподает немолодой худощавый человек по фамилии Коньков. Вот он и скачет как конь. Гонит материал беспощадно, не обращая внимание на просительные, а часто и протестующие против такой гонки возгласы. Скакал исключительно галопом, лишь иногда сбиваясь на аллюр, а то, что говорил, а по общему мнению чаще бубнил, никогда не утруждался повторять. Предмет довольно сложный и поэтому никто толком в него не врубался. Движение катодных и анодных зарядов, токов, осталось для меня не более чем картинкой из учебника или журнала наука и жизнь. Преподаватели женщины казались  намного интереснее и справедливее. Они почти не ругали, а даже наоборот поддерживали, видя  старания на грани возможностей. Запомнилась красивейшая женщина преподававшая телевидение, Жильцова, по автоматике Дягтерева, а особенно запомнились ее триггеры, по черчению пожилая Дашкова, предсказывала глядя на нас, наши судьбы. Мне не предсказала, а как то загадочно глядела, а так и не решилась, опустила взгляд. Может что увидела, многоопытная женщина.

                11.

                В техникуме  вел спокойно и не к кому особо не приставал, никого не обижал. Все конфликты в техникумовской биографии произошли из-за кого то, а по сути, из- за одного человека, соседа по парте Пестикова. Личность он надо сказать странная, отягощенная кучей комплексов и довольно отталкивающей внешностью. Широкое прыщавое лицо, низкий рост, огромные ноздри, большой красный рот и чрезвычайно задиристое поведение, при какой то рабской забитости. По началу его не пинал только ленивый, еще и потому что лицо его имело свойство не оставлять следов, даже после тяжелых ударов. Особенно это проявилось на второй картошке.

           Помня, как с нами расплатились, на первой, на второй мы особо не выкладывались. Полностью отказаться от работы не могли, но и бить рекорды не собирались. На этой почве сразу возник конфликт между руководством и активистами  группы. Пестяк тогда записался в подхалимы, и всячески помогал на кухне, за что и получал в спальном корпусе перед сном от пацанов по физиономии. И так ему доставалось, что казалось, ребята всю злость предназначенную начальству вымещали на нем. И с ним как всегда ничего, только легкие покраснения лица. А как он потом бегал, и унизительно клянчил, чтобы ему подняли зарплату. Это надо было видеть.