Читаем Папачупс 2 полностью

И вот дело к вечеру, и  последний раз искупавшись в бодрящей воде, одеваюсь, и уже идем на платформу. Велосипед он ведет под руку. По ходу движения  рассказывает про  отца и братьев, героев войны. Отец  пошел на войну со школьной скамьи. Попал в подводный флот и уже позже в блокаду, его по каким- то причинам два раза снимали с не вернувшихся лодок. А как они проходили Финский залив! Глубины там малые и двадцать метров поискать с его слов, и к тому же  все заминировано. А мина же на якоре и цепи держатся, и на определенной глубине. Так вот когда они из залива выходили, то по бортам слушали. Если скрипит и скребет цепь, значит все не так страшно, хуже, когда скрежет вдруг прекращался. Значит, что то подцепили и тащат за собой. Тогда только задний ход. Так и маневрировали. Еще один брат его отца, был пилот бомбардировщика и был сбит в тылу врага. После приземления понимая что попадет в плен, сразу уничтожил свои документы и сорвал погоны, а сопровождающий его истребитель  приземлился за ним недалеко в поле и забрал его. А когда прилетели домой, смотрят, пагонов нет, документов нет, ага, в плен собрался, ходи сюда и получи десятку лагерей. Затем начал он было про третьего рассказывать, как вдруг на ходу, его кольнуло  в ухо острым кустом дикой малины. Он ойкнул и  остановился.– Да-а , что то такое странное!Столько здесь ходил! – А я еще даже не подумал – Что это мол тебе знак, чтоб кому попало не рассказывал о близких – Как он он сказал – Это похоже на знак чтоб не рассказывал.– Но пока не наткнулся ухом на  кустарник, я еще успел узнать, что его предки из низовьев Волги, откуда то из под Ахтубы. И то, что его предок спас какую- то царскую особу при переправе реки и поэтому был прощен за участие в Пугачевском бунте.


Вот смотрю на него и думаю, а не заигрался ли он в эти игры. Не придумал, ли чего лишнего. Нет, что его отец герой и братья верю, но остальное. Да и трудно с ним. Устал жутко. Почему то жалею его родственников, которым, наверно, сложно с таким всезнайкой. Он высосет энергию из кого угодно, кто послушает. А водка это как анестезия, пока он выносит твой мозг! Расставшись и глядя ему вслед, вздыхал.


70.


Уже много лет подряд каждый месяц, приблизительно 10-го, 11-го,12-го не могу нормально заснуть. Полнолуние. – Ты вампир!?– удивленно спрашивает Светка и другие кто знает о моих мучениях. – Не замечал за собой – удивлялся я- Скорее, может в роде, метео зависимый. От смены погоды колени ломит. Или может водоприливы, во мне воды, как в океане! И все это выглядит как наказание. Но постойте, я же не совершаю никаких противоправных действий. Не поджигаю чужие машины, или дома, не увожу чужих жен, или дочерей и не лишаю их девственности. Не пью кровь, в конце концов!Хотя как сказать! Если только образно! Просто не могу заснуть и все! Как себя назвать  не знаю. Да, еще и сомневаюсь много, вот в чем все дело.Паникую и кажется мне все конец развитию! Вода видно переливается, и от этого не могу принять стабильное положение уверенности. Потому то ничего и не понятно с нами. Аферисты, косят под порядочных, жадные под щедрых, богатые под бедных и наоборот бедные под богатых. Все претворяются! Артисты из погорелого театра! Разве что смириться с этим перехлестом. Потому что по- другому, вряд ли будет, пока вода в нас переливается и плещется. Людям свойственно ошибаться. От тоски люди готовы на многое если не на все!


Люди ошибаются легко и часто, а потом  расплачиваются сломанными жизнями, за свои ошибки.Многие не сколько не жалеют, принимая все как есть. Мол ну, вот ведет их рок, и никуда от него не деться. А куда денешься, например, на Байконуре, в военном городке среди степей, когда у тебя дежурства сутки через трое, или через двое, не велика разница, когда делать в эти сутки ну абсолютно нечего, кроме как бухать и по пятому кругу чужих жен совращать. Игра такая. И все уже смирились и поняли друг друга, и никто не предъявлял претензии, не бился от ревности в истерике! А потому что хоть какое- то разнообразие, чтоб с ума не сойти. Так говорят было, пока военный городок не опустел, а куда деваться. Поэтому я стараюсь никого не судить строго. Потому что и сам очень часто ошибаюсь под действием каких то непреодолимых факторов. Такая смесь неуверенности и легкой развязности, то есть хотелось бы назвать себя интеллигентом, как назвал  П. Лунгин, ну наверно он имеет право, заслужил, а я пока нет.Какой еще нахрен интелигент!?


Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза