ПАПАПА (Современная китайская проза)

Старик застыл на месте. Коромысло вдруг соскользнуло с плеча, и одно из вёдер со звоном скатилось на дно оврага. Сплошная масса синевато-серых крысиных спин переливалась на солнце — такого цвета обычно бывает зажжённая груда хвороста, когда он ещё как следует не разгорелся, а лишь где-то внутри густого дыма едва занялся пылающий огонёк. Ошарашенный, старик увидел, как Слепыш рванул к месту крысиного пиршества и ударился головой о столб навеса. В тот же миг во все стороны полетели брызги крови. Казалось, даже земля в этот момент содрогнулась, отчего пёс и крысы впали в некое замешательство. Воцарилась мёртвая тишина. Очнувшись через мгновение, слепой пёс стал с бешеным лаем кружиться на одном месте. Не видя, где находятся его враги, Слепыш ожесточённо бил лапами во все стороны, попадая иногда по опорам навеса. Крысы, не знавшие, что пёс слеп на оба глаза, были напуганы его яростью и бесновались, издавая иссиня-чёрный и тёмно-зелёный писк. Панические крики всколыхнули горный хребет, больше двух месяцев пребывавший в тишине и покое.

Старик ворвался в толпу крыс, сразу наступив на спину одной здоровенной особи, и услышал пронзительный вопль, а под другой ступнёй почувствовал обжигающую кожу кровь, которая брызнула, словно раскалённое масло. Он поспешил к загородке из циновок, боком протиснулся внутрь и был поражён, увидев, как две томимые жаждой крысы грызут светло-зелёный, цвета свежей воды, стебель его кукурузы. Услышав шаги старика, крысы после небольшого замешательства поспешно выскочили через щель в циновке. Старик же, увидев, что куст по-прежнему стоит прямёхонек, немного успокоился, а его сердце, чуть не выскочившее из груди, с глухим стуком опустилось на своё прежнее место. Выбравшись из палисада, он заметил, что под навесом в мешке для зерна всё ещё копошатся несколько обезумевших от голода чёрных крыс. Тогда он схватил прислонённую к ограде из циновок мотыгу и ударил ею по мешку. Тут же нечто похожее на россыпь рубинов взлетело вверх и заблестело на солнце. После четырёх-пяти ударов мотыги — «плюх-плюх» — в воздухе уже витала крысиная шерсть, а земля была залита кровью. Оставшиеся несколько десятков грызунов, вереща от ужаса, беспорядочно бросились врассыпную и через мгновение исчезли без следа.

Слепой пёс перестал лаять.

Старик стоял, опираясь на мотыгу, и тяжело дышал.

Освещённую солнцем землю покрыл плотный темнокрасный сироп, повсюду пахло кровью…

В горах Балоу снова воцарилась тишина, и эта мёртвая тишина была во много раз безысходнее, чем прежде. Старик понял, что бесчисленное множество крыс прячется где-то поблизости, и как только он уйдёт, они снова совершат набег на его поле. Он окинул взором сверкающие золотом горы, присел на рукоять мотыги и, подняв с земли зёрнышко кукурузы, спросил своего верного пса: «Слепыш, как же нам быть? Без меня справишься?»

Пёс лежал на обожжённой солнцем земле, высунув длинный тонкий язык, и как будто смотрел старику в лицо, а тот продолжал: «У нас не осталось ни глотка воды — мне, тебе и кукурузе совсем нечего пить». В тот день старик ничего не готовил, они голодали весь день, а когда наступила ночь, расположились около ограды из циновок, чтобы охранять свою кукурузу, больше всего опасаясь за неё, ведь даже две крысы могли бы в несколько укусов перегрызть стебель. Они оба терпеливо просидели на посту до самого рассвета, но крысы так и не пришли. Лишь когда в полдень старик увидел, что листья кукурузы, засыхая, стали сворачиваться, он поднял пустые вёдра и повесил их на коромысло.

Старик наказал: «Слепыш, береги нашу кукурузу». Затем добавил: «Ляг в тени, приложи ухо к земле и, если услышишь хоть какой-нибудь шорох, начинай лаять». Уходя, он дал последнее наставление: «Я пошёл за водой, а ты будь настороже».

Когда старик вернулся с вёдрами, наполненными до половины, было тихо и спокойно. В деревне, доставая из колодца намокший матрац, он заметил четырёх утонувших крыс, каждая шерстинка на их шкурах стояла дыбом, однако блохи в шерсти ползали целы и невредимы. По возвращении, наевшись досыта и собираясь начать размалывать зёрна кукурузы, он снова забеспокоился: ведь после крысиного нашествия зерна осталось меньше половины мешка. Он взвесил его — было шесть цзиней[70] и два ляна. Чтобы есть три раза в день, и то не досыта, ему и слепому псу надо не меньше одного цзиня зерна. Что же делать через шесть дней?