Папаша напрокат

Диагноз Джулии гласил — параноидальная шизофрения. Ее перевели в третье отделение после того, как она разбила нос пожилой женщине во втором отделении. Но после перевода Джулия уже успела ударить одну из нянечек и раскровенила себе лицо, когда билась головой о стену палаты. Одну ночь она пропела во весь голос. Это случилось после того, как доктор Пальмиенто сделал ей укол ЛСД.

— Джулия Николе одна из самых тяжелых наших больных, — сказал он на летучке. — Она сломала руку соседскому мальчику, потому что решила, что он ее обкрадывает. Джулия утверждает, что слышит голоса, которые приказывают ей калечить себя и других. ЛСД поможет ей раскрыться. Препарат разрушит ее сопротивление лечению. Только так мы сможем выяснить причину ее болезни.

Сара совсем не была в этом уверена. Доктор Пальмиенто не выпускал шприц с ЛСД из рук, постоянно колол наркотик пациентам, и, как казалось Саре, диагноз больных при этом очень мало беспокоил его. Она видела, что ЛСД и в самом деле помог паре пациентов, освободил их, так что они смогли наконец рассказать о том, что их беспокоило. Но в большинстве случаев пациенты просто теряли контакт с реальностью. Джулия вот принялась петь. Ничего похожего на улучшение, но доктору Пальмиенто не терпелось сделать ей еще один укол.

Саре уже казалось, что со своим подходом к пациентам она просто отстала от времени. Она могла предложить им только свою заботу. Сара привыкла думать, что дружеское отношение к пациенту — это главное. Но на фоне продвинутых методик доктора Пальмиенто ее подход начал ей самой казаться нелепым.

Как-то раз в кафетерии для персонала за столик Сары села молодая женщина.

— Привет, — поздоровалась она. — Меня зовут Колин Прайс. — Сара знала, что эта очаровательная, похожая на фею миниатюрная блондинка с очень короткой стрижкой работает сестрой во втором отделении.

Сара опустила свой сандвич на тарелку.

— Сара Толли, — представилась она.

— Я работала с Джулией Николе во втором отделении, — сказала Колин. — Говорят, теперь она твоя пациентка.

Они поговорили немного о Джулии.

— Доктор Пальмиенто колет ей ЛСД, — сообщила Сара.

Колин сняла верхний кусок хлеба со своего сандвича, вытащила лист салат-латука и положила его на край тарелки.

— Ну и как, помогает? — спросила она.

— Слишком рано судить об этом, — ответила Сара.

— Ты думаешь, это то, что ей нужно?

Сара замялась. В этих стенах считалось святотатством не соглашаться с методами доктора Пальмиенто, но, взглянув в глаза Колин, Сара поняла, что смотрит в глаза друга.

— Нет, — призналась она. — Я совсем не уверена, что это подходящий метод для кого бы то ни было.

Колин улыбнулась.

— Я тоже в этом не уверена. Я сомневаюсь в доброй половине методов нашего дражайшего доктора. — Ее голос был еле слышен.

— Ты давно здесь работаешь? — поинтересовалась Сара.

— Почти год.

— Я пришла около двух месяцев назад. Меня шокирует его подход. Например, он использует слишком высокое напряжение при электрошоке.

— И некоторые пациенты получают электрошок ежедневно.

— И еще эта палата сновидений. Колин округлила глаза.

— Что вы там даете пациентам? Как-то раз я дежурила в третьем отделении и видела, что они ходят как зомби, натыкаясь на стены. Один из них помочился прямо на пол.

— Они получают смесь, — сказала Сара, — всего понемногу. — Она перечислила названия препаратов. — А ты видела изолятор?

— Да, — шепотом произнесла Колин. — Я едва не расплакалась.

Изолятор стал просто ударом и для Сары. Это была не палата, а скорее прямоугольный ящик, чуть шире гроба. На пациентов надевали специальные очки, чтобы держать их в полной темноте, и наушники, в которых постоянно раздавалось монотонное гудение. На руки и ноги натягивали специальные чехлы, чтобы снизить чувствительность. Больных водили в туалет и кормили, но все остальное время они оставались в этом «ящике». Лечение длилось месяц. Это был еще один способ достичь состояния полной потери ориентации, которое так ценил доктор Пальмиенто.

— Я чувствую себя старомодной, — сказала Сара. — Но я просто не могу понять, каким образом подобный метод может помочь больному. Это ужасно, невыносимо.

Колин кивнула в знак согласия.

— Если говорить прямо, это — пытка, — призналась она.

Сара откинулась на спинку стула, одновременно испытывая облегчение и смущение от этого разговора.

— Я думала, что схожу с ума, — прошептала она. — Все вокруг в восторге от того, что делает доктор Пальмиенто. Такие новации. Я полагала, что просто иду не в ногу со всеми.

— Все может быть. Но если ты идешь не в ногу, то я иду вместе с тобой.

— Я начинаю думать, что это место мне не подходит, — вздохнула Сара. — Я возвращаюсь домой по вечерам совершенно выбитая из колеи.

Колин удивила ее. Она потянулась через стол и накрыла ее пальцы ладонью.

— Ты не должна уходить! — горячо возразила она. — Послушай меня. Я миллион раз собиралась написать заявление об уходе. Но если уйдут те, кому небезразлична судьба пациентов, кто заступится за них?

— А разве остальному персоналу все равно? — спросила Сара. — Ты же не думаешь, что доктор Пальмиенто не заинтересован в выздоровлении больных?