Папаша, жги!

Кай неопределенно пожал плечами, тоскливо глядя в темное окно в гостиной. В свете электрического зарева Хельсинки можно было различить пригорок, на котором он ее увидел. Еще позавчера она была там, а теперь наверняка наблюдает за финской ночью из запотевшего окна автобуса, мчащегося в Ивало. Подтянула колени к груди, худая и ломкая, греет замерзшие бледные руки в рукавах мешковатой куртки, волосы грязные, губы потрескавшиеся, под серыми глазами темные круги. Наверняка она голодная и хочет в туалет, но до остановки еще далеко. В соседнем кресле сидит толстый старик и время от времени пристает к ней с недвусмысленными разговорами. Хорошо, что она не знает финского. Сколько ей, интересно, лет? Нет, она наверняка достаточно взрослая, чтобы путешествовать по Европе в одиночку, хотя, слава Шенгену, кто ее знает? Отчаянная молодежь из бывших стран СССР частенько улепетывает на север в поисках работы, даже не дожидаясь аттестата зрелости.

– Кого хороним, сын? Твою спокойную жизнь и депрессивное лежбище тюленей в кровати? – игриво поинтересовалась мать, когда оставлять без внимания его понурое настроение было уже невмоготу.

– Да нет, я о той девчонке… – с тяжким вздохом признался Кай.

– Если опять скажешь, что влюбился, сучий ты потрох, я тебе яйца оторву!

– Мам, ну нет! Понимаешь… Такое странное чувство… Мне тяжело его объяснить… Короче, мне впервые в жизни хочется не трахнуть женщину, а защитить ее, что-то типа того… С тобой такое когда-нибудь случалось?

– Ну что ты такое несешь? Я вообще не интересуюсь женщинами! Нет, в студенчестве у меня, конечно, был опыт и я всерьез подумывала о крепкой лесбийской семье, но потом встретила твоего отца, залетела тобой, жизнь себе испортила…

Мать продолжала что-то булькать, все тише и тише, временами засыпая, временами посмеиваясь. А Кай продолжал смотреть сквозь окно гостиной на тот судьбоносный пригорок. Ночью он едва сомкнул глаз, все ломаясь догадками, как она там, а утром, серьезно обсудив все с матерью и заручившись ее одобрением, он нанял водителя и поехал в Ивало.

– Шеф, если мы не делаем остановок и едем на 20-30 километров в час быстрее, чем автобус, мы догоним его, скажем, в Ювяскюля? – будучи уже час в пути и следя за стрелкой навигатора в своем смартфоне, уточнил Кай у водителя.

Тот немного подумал и ответил:

– Скорее, в Куопио. По ночам автобусы остановок почти не делают и ходят очень швыдко. Хочешь пересесть на автобус, хэрра?

– Да… Или нет… Не знаю… – проблеял Кай несмело, набрал полную грудь воздуха и принялся объяснять: – Я еду за дочерью… У меня дочь… В старших классах учится… Мы вчера повздорили, она села в автобус до Ивало и уехала. Подростки, знаешь… Я пропсиховался и решил, что должен ее догнать. Я воспитывал ее один, знаешь, родное существо, так сказать… Не могу спокойно жить с мыслью, что она шляется по Финляндии совсем одна… Она у меня больна, к тому же… Знаешь, эта дурацкая мода среди девчонок… Они худеют и ни черта не едят, пока не сведут себя в могилу…

6

Утром, когда Кай снова рискнул поделиться с матерью своими переживаниями, она его выслушала и вынесла окончательный диагноз: в ее борове-сыночке проснулись отцовски чувства.

– Только на кой они тебе? – спросила она серьезно, сложив старческие руки на груди. Она еще в молодости так делала, когда собиралась обсудить с сыном что-то важное. Не наорать на него, не надавать по шее, а именно поговорить, как с разумным взрослым человеком. – Тоже, как я, хочешь своему ребенку жизнь испортить?

– Я не совсем понимаю…

– Семью иметь – это тебе не глотку на сцене рвать и не по ночным клубам шляться. Есть, конечно, на планете экземпляры, которые с одинаковым успехом и выводок воспитывают, и по гастролям катаются, но это не про тебя. Без обид, сынок, но одновременно ты умеешь делать только две вещи – сидеть на унитазе и ковырять в носу.

– Конечно, тебе же лучше знать, – закатил уставшие глаза Кай. И он вовсе не огрызался. Его мать когда-то была матерым режиссером, поэтому обладала редчайшим талантом не только различать в любом человеке сильные и слабые стороны, но и швырять их ему не в бровь, а в глаз.

– Хочешь потешить свою блажь – езжай за ней, нечего мне тут с кислой рожей сидеть, – вдруг на полном серьезе сказала она.

Кай дико уставился на нее в немом вопросе.

– Сопроводи ее до Ивало. Смотри, чтобы к ней не приставали всякие подозрительные личности. Покупай ей чипсы на остановках, дай мелочи, чтобы она могла скормить ее автомату со жвачкой. Запасись бургерами и газировкой, чтобы она не голодала в дороге. Купи ей теплые варежки, молодежный журнал и какой-нибудь милый брелок на телефон. Обсуди с ней проблемы современного поколения, попытайся втолковать, что нечего ей разъезжать по чужой стране в гордом одиночестве. Короче, дождись, когда она начнет психовать и огрызаться, и я тебя уверяю, желание стать папашей у тебя как рукой снимет!

– Да не хочу я папашей становиться! – представив всю эту картину, Кай раздраженно рыкнул. – Я бога благодарю уже за то, что он от славы рогатого муженька меня спас!