Папенькина дочка

— Да, новенький, — ответил я. — Долго за таким гонялся. Все-таки купил, но не у нас в городке, а в столице. Намучился. Оформить доставку мне не удалось. Хорошо, что грузчик, взглянув на мой «Жигуленок» подсказал: «А ты на багажник сверху поставь его — машина выдержит!»

Мне трудно было представить, что творилось в голове у Виктора. Он взял, выставленную им же на стол бутылку, долго возился с ней, прежде чем открыл ее, затем неторопливо налил в посудины. Его рука слегка дрожала.

— Ну, подняли! — услышал я его слова и последовал за другом. Затем мы снова подняли, еще раз, еще…

Мы долго распивали эту злосчастную бутылку. Мой товарищ почти не закусывал. Лишь только съел кильки.

Я не влезал в его душу. Виктор Преснов все должен был рассказать сам. Тему любви и дружбы мы не разбирали. Говорили обо всем и не о чем. Перед уходом он сказал:

— Зря я тебя тогда не послушал. Она, не моя. Не моя, — Это он сказал о Валентине — я догадался. — Жизнь дала мне один единственный шанс, и я им не воспользовался, — с горечью выложил Преснов, — затем продолжил: — Валентина — это не Татьяна. Может ее остановит еще один ребенок? Не знаю, не знаю?

Я вместе с другом вышел на лестничную площадку. Преснов долго тряс мне руку, не хотел расставаться. Я вызвался его проводить, но он на мое предложение долго не реагировал, молчал, а затем сказал:

— Нет, не нужно. Я доберусь сам, не беспокойся. Мне нужно побыть на свежем воздухе, — и ушел. Я стоял у двери и слушал шум его затихающих шагов. У него не было уже того напряжения, что раньше. Наверное, он нашел для себя выход. Мой друг ушел успокоенным.

Однако, это его состояние не было долговечным. Я, после, не понимал: зачем Преснов рассказал о нашей встрече жене. Какое отношение она могла иметь к тому, что касалось нас обоих. Конечно, самое потаенное он не выдал, но за то сообщил Валентине о том, что я дома один-одинешенек — Светлана с ребенком отдыхает у родителей в поселке. Подруге Светланы только того и нужно было. Она словно ждала этого момента. Я увидел женщину вечером, открыл ей двери. Она выглядела шикарно. На ней было новое платье. Оно хорошо подчеркивало ее фигуру. Взглянув на нее, я невольно облизал губы и опустил вниз глаза.

— Здравствуй Андрей, я прямо от Татьяны! — это, конечно, для алиби — я сразу догадался.

Пусти, я пройду! — сказала она. Я тут же сдвинулся в сторону и освободил закрытый своей мощной фигурой проем двери. Преснова прошла в коридор и устремилась в зал. Я пошел за ней следом.

— А где же хозяйка? — спросила она, словно была в неведении и продолжила, — наверное, уехала к себе, домой?

— Да, уехала, зачем ей сидеть в городке? Сама знаешь, ребенку необходим свежий воздух, — сказал я и мой голос дрогнул.

— Это неплохо! — и не останавливаясь, она медленно прошлась по комнате вдоль шикарной стенки, дивана, письменного стола, тумбочки с телевизором. На темном его экране отразился силуэт молодой женщины, особенно соблазнительно выделилась грудь. Не успел я опомниться, как эта грудь вдруг в один момент прижалась к моему телу. Молодая женщина, не давая мне прийти в себя, часто задышала и принялась покрывать мое лицо жаркими поцелуями. Я остолбенел, и долгое время стоял как вкопанный, отданный в ее власть. Она как воровка обшаривала меня руками, забираясь в самые потаенные места — искала мое сердце, хотела найти его и завладеть им. Но ей этого сделать не удалось. Однако ее фривольное поведение перепутало все мои планы, расписанные на целую неделю. Я взбудораженный близостью Валентины, ничего не соображая, тут же нарушил свою договоренность со Светланой. Супруга ждала меня в поселке в воскресенье, а я неожиданно оттолкнув Валентину, затем, взглянув на убегающую женщину, не раздумывая, бросился за нею вниз, по лестнице, выскочил из дома и забрался в «Жигуленок». Он стоял у дома. Автомобиль завелся тут же, резко взвизгнув, рванулся с места и помчался по улице. Я чуть было не придавил жену друга. Взгляд у меня был бешеный. Она это заметила, отскочив в испуге на обочину и, опомнившись, разразилась долгим истерическим смехом. Он долго звенел в моих ушах. Опомнился я только у дома Филиппа Григорьевича и тут же попал в крепкие объятия жены. Она подобно Валентине покрывала меня поцелуями, отогревая.

— Андрей, что такое, что у тебя случилось? — принялась расспрашивать меня Светлана.

Я молчал. Отец Светланы тут же затащил меня за стол и налил большой стакан водки и странно, я не отказался, выпил его. Мария Федоровна подсунула мне какое-то блюдо.

— Закусывай, закусывай, мы только что поужинали, — слышал я далеко-далеко голос тещи и ел, ел нескончаемо долго, смачно чавкая не по-интеллигентски, очень уж не по-интеллигентски.