Папенькина дочка

Для олимпиады, я знаю, уже не гожусь, но я вспомню свои былые заслуги — буду стараться. Зеркало передо мной. Оно не обманет — покажет меня, какой я есть и каким я стану. Я буду стараться. Виктор Преснов — мой друг и тот вылез, и я вылезу наверх — поднимусь на ноги. Вначале ради Инги и племянника, а там видно будет: нужен я себе или же нет — время покажет. И я начал с утренней зарядки. Я делал ее подолгу, неистово — со злостью. Но по мере того, как мышцы наливались силой, — злость уходила — я начинал ощущать радость. Эта самая радость заставила меня увеличить нагрузки. Я стал заниматься после работы — дома у гаража. Для этого мне пришлось привести в порядок свой, так называемый гимнастический арсенал. Я подремонтировал перекладину: поменял столбы, наждачной бумагой почистил штангу. Еще, кроме домашних тренировок, я как раньше стал больше внимания уделять занятиям в техникуме — студенты это заметили, и скоро показали неплохие результаты. Это меня окрылило. Физурнов, наблюдавший издали сказал:

— Андрей Николаевич, я рад за вас! Останьтесь! Я жду ребят. Жизнь сейчас трудна. Смысл ее непонятен. Но у меня квалификация — тренера, и я выполняю свои обязанности. Стараюсь выполнять! Что я тебе хочу сказать, перешел он на «ты»: приглядись к моим ребятам, а затем, возьми и себе крепких, задиристых, готовых на все. Молодежь, она поднимает настроение. Она не дает раскисать. Я, глядя на них, вспоминаю, как сам рос, делал свои первые шаги в спорте. Стране нужны мастера, чтобы там ни было.

Я остался. Мастер-класс — Олега Анатольевича мне пришелся по вкусу. Однако, для себя я решил: ребят, таких как у Физурнова мне уже не найти — он всех подобрал. Я возьму девушек. Девушки проще. Для них спорт — обычная реклама, а не выезд на олимпиаду. Они ведь любят покрасоваться перед ребятами. На спортивных мероприятиях возможности не хуже, чем на подиуме и себя можно показать и успехи продемонстрировать.

Мне для этого нужно было время. Я, работал неистово, не покладая рук, сам, и студентов не жалел.

— Андрей Николаевич, ну, может уже хватит? — говорили они мне.

— Еще минут пять и хватит, — отвечал я им. Проходило пять минут, и урок заканчивался. Занятия для меня обрели смысл. Хандра меня уже не посещала.

Я успевал заниматься не только собой, но и в колледже все делал, чтобы поднять физическое воспитание ребят на нужный уровень, время от времени ездил на московскую квартиру Инги. Ей нужен был ремонт. Я переклеил обои, покрыл лаком полы. Остальное, я рассчитывал сделать после переезда Инги с сыном, но она сидела без работы и поэтому думать о переезде, до поры до времени, не следовало. Мать, наверное, первой заметила во мне изменения:

— Сынок, я довольна тобой. Теперь, помоги Инге. Одна женщина мается, бьется как рыба об лед. У нас она себя чувствует неудобно. За стол садится с неуверенностью, сына пытается накормить, а сама есть, что та мышка, чуть что отвечает: «Я уже ела». А где она ела. Я знаю, ей жить не на что. Отец, конечно, снабдил ее кое-какими деньгами, да они уже закончились. Нужно же что-то сделать! Пристрой ее куда-нибудь. Сама она устроится на работу не в состоянии.

— Мам, я не сижу, сложа руки, обзваниваю товарищей отца. Они должны нам помочь. Один уже из них, тот, который когда-то вытянул Николая Валентовича из южного города на работу в Москву, пообещал мне поучаствовать в трудоустройстве Инги.

Неделя потребовалась, чуть больше и моя сводная сестра была определена на работу в частную контору. Правда, для этого я съездил с нею в Москву — она города не знала — на собеседование. Мой «Жигуленок» я оставил в покое. Он был стар. В столицу мы отправились на автобусе, а затем на метро. Олег Анатольевич меня подстраховал: он с удовольствием вызвался мне помочь. Еще неделю-другую назад он бы ворчал, не соглашался, но то тогда, когда я был опустившимся элементом, теперь у меня была сила — огонек в глазах — этого для него было достаточно.

— Андрей Николаевич! Раз надо, какие дела, поезжай!

В Москву мы отправились не сразу и не на машине, а пользуясь общественным транспортом. Прежде я, заставил сестру убрать из ее гардероба темные платья несвойственные нашим женщинам. Мать помогла Инге выбрать на рынке одежду, простую, не бросающуюся в глаза. Затем, я, зная о кознях бритоголовых, перед тем как выбраться из дома потребовал, чтобы сестра перекрасилась в блондинку и с помощью помады обелила лицо. После чего отвел ее к матери и дождавшись от нее слов: «Ну вот, теперь ты русская», сказал:

— Поехали. Москва ждет нас.

Собеседование прошло на высшем уровне: претензий не было, руководство все в ней устраивало. До выхода на работу мы побеспокоились, навели порядок в квартире, даже мать, хотя она и несколько натянуто вела себя с Ингой, не удержалась — помогла обустроить жилье. Еще я для мальчика нашел «детский сад». Это раньше были проблемы — стояла очередь. В настоящее время из-за дороговизны и падения рождаемости детские учреждения были пусты.