Папенькина дочка

Я перевез Ингу в Москву на выходные. Тут уж без автомобиля было невозможно. Это удалось сделать не сразу. Мой «Жигуленок» вытащить в люди было проблематично. В городке я его использовал, но и то нечасто. Он больше простаивал, чем ездил. Для Москвы автомобиль уже был не пригоден. Но он не подкачал и выдержал.

Мы вначале отвезли самые тяжелые и громоздкие вещи, остальное — это мелочи, я доставлял Инге на автобусе и на метро. Мне не раз пришлось курсировать между городком и столицей.

— Андрей, что бы я делала без тебя? Как ты меня выручил. Не забывай обо мне, я буду тебя ждать каждый выходной. У меня, ты знаешь, нет здесь друзей. Я в большой Москве одна. Папа, папа… — и Инга заплакала. Я не удержался и обнял ее. — Я, все помню, — сквозь слезы сказала сводная сестра, — не забыла, как ты меня лупил прутом, — я отшатнулся, — но я тебя прощаю, — сказала сестра, — прощаю за то прошлое. Что было, то было!

Несколько месяцев усиленной работы для меня не прошли даром. Я даже мыслить стал иначе. Моя походка изменилась: летал, а не плелся. Однажды меня увидела Валентина и загорелась:

— Андрей, приходи вечером! Увидишь, какая у меня прелестная девочка. Будут Крутовы Михаил и Татьяна Полнушка. Может, приедет твоя Светлана, не знаю, но я передавала ей свое приглашение.

Я пришел на вечер. Валентина окрестила свою малютку. Я ей стал крестным отцом, а Татьяна Полнушка — крестной матерью.

Крещение проходило на дому. Приглашенная для этой церемонии женщина окунула младенца в ванночку с подогретой водой и прочитала молитву.

Прошло время, и Преснова повторила крещение дочери в церкви — она после ремонта была открыта для прихожан — однако я и Татьяна Полнушка, так и остались для девочки после Валентины самыми близкими людьми.

В церкви, я во время обряда чувствовал себя неуверенно, хотя мне и нравилась обстановка — запахи горящих свечей, голоса молящихся, сам я не испытывал желания креститься. Одна знакомая мне тогда сказала — не время, вот наступит — будешь креститься — еще как.

Я во многом походил на своего отца — атеиста. Мне, также, как и ему было понятно прошлое время. Я в нем чувствовал себя более уверенно. Все новое меня тяготило. Чего я не принимал из прошлого, считал нецелесообразным — это разрушение храмов.

Моя жена не раз меня упрекала в консерватизме. Да я был консерватором. Я как герой одной известной поэмы ничего не мог выбросить — прирастал и сердцем, и умом. Я и Светлану не мог выбросить из своей жизни, хотя она жила где-то в Москве — отдельно и не со мной. Вот мой друг Преснов, тот не простил своей жене своевольное поведение. Однажды, мы шли с ним по улице — навстречу нам Валентина катила колясочку с ребенком. Виктор остановился, заглянул в нее и сказал бывшей жене прямо и жестко:

— Это, не моя дочь. Ребенок прелестный слов нет, но я в его рождении участия не принимал.

— А ты нам и не нужен! — ответила на его слова женщина. — Отец у нее есть — это Андрей, правда, крестный! Я думаю, его будет достаточно, — и Валентина посмотрела на меня.

Девочка, Валентину «оживила». Она изменилась. Стала снова энергичной и требовательной к жизни. Я, однажды, взглянув на нее, сказал:

— Валь, да ты и не стареешь, как та ягодка, тянет тебя скушать!

— Нет уж! Я занята! Вот моя любовь, в коляске лежит, сопит, глаза таращит, между прочим, на тебя смотрит! На тебя!

Однажды я пошел навестить тетю Надю. Не зря пошел. Она мне подала идею привлечь девчонок к занятиям спортом. Они приехали из различных мест учиться к нам в городок, чувствовали себя брошенными, и нуждались в заботе как никто. Их свободное время было отдано им — молодежная организация распалась. Я это понимал и должен был помочь девушкам правильно занять это самое время, чтобы удержать их в будущем от соблазнов — предложений сутенеров, предлагающих красивую жизнь, распространителей наркотиков, строящих воздушные замки во сне, а не наяву. Этого им не нужно было, я знал.

Тетя Надя мне помогла. Она многих знала и скоро благодаря ей, я создал свою группу. Время от времени совместно с ребятами Олега Анатольевича я устраивал состязания. Они помогали сближению девчонок и ребят. Результаты были прекрасны. Однажды я не удержался и вышел с предложением к Олегу Анатольевичу:

— Как вы считаете: ни пора ли нам что-то предпринимать, нужно же и в свет выезжать, ни сидеть же все время дома.

— Я тоже об этом задумываюсь, — ответил мне физорг. — Раньше работала «система». Мы лишь подавали заявки на участие, и всего лишь. Она — рухнула. Новой еще нет. Однако делать что-то нужно.

Андрей, съезди в Москву в спорткомитет или еще куда-то, не знаю. Ну, на худой конец зайди в свой институт, в котором ты учился. Найди возможность — нам просто необходимо вывозить наших ребят на соревнования. Не следует вариться в собственном соку.

Я внял Олегу Анатольевичу и отправился в Москву. Мне не сразу удалось решить данную проблему. Не один раз я ездил, оббивал двери больших кабинетов. Отправляясь в столицу, я заезжал к Инге.