Папина жизнь

Приближалось первое лето, которое мне предстояло провести в должности отца-одиночки на полставки. У меня скопилась внушительная горка неоплаченных счетов, а наличности не хватало на полную уверенность в том, что не придется торговать собою на улицах. Где-то поблизости маячило полное разорение. Как-то раз, когда мальчики легли спать, я обсуждал свое положение с дочерью. Ей только что исполнилось девять, и она была Настоящей Женщиной.

— Глория, никому не говори: я тебя выпущу в трубу.

— Пап, ты такой глупый!

Глория свернулась калачиком на диване и смотрела по телевизору веселого Алана Тичмарша и его команду. Я лежал на ковре, опершись на кресло Джеда, Лев Блеф развалился у меня на груди.

— Нам, понимаешь, нужно очень много денег, — продолжал я. — Ты не могла бы найти какого-нибудь богатого дурака, чтобы он дал мне хорошую работу?

— Найду, пап.

— Найди прямо завтра, хорошо?

— Конечно, пап.

— А теперь скажи, что я лучший папа на свете.

— Хмм!

— Ну вот. Приехали. Требую развода.

Глория грызла шоколадное печенье. Вроде была совершенно довольна жизнью. От нее пахло пеной для душа, а припудренные тальком пальчики ног высовывались из-под фланелевой пижамы. Тем не менее шоколадное печенье могло бы поведать грустную историю. Это было «Экономичное» шоколадное печенье, заметно дешевле обычного печенья «Сейфуэй» и не такое вкусное, чем печенье от «МакВитис», признанного лидера в области шоколадных печений. «Экономичное» печенье покупают стесненные в средствах люди, хоть сами они и маскируют свой выбор под расчетливую экономию. Никто им не верит, кроме разве что младших школьников.

— Я тебе дам немножко денег.

— А сколько у тебя есть?

— Девять фунтов и семнадцать пенсов.

— Спасибо.

Товары эконом-класса все чаще появлялись в моей тележке в супермаркете. Они знаменовали разруху в моей финансовой империи, начавшуюся после расставания с Дайлис. Я не только держал на себе весь дом, но и вдобавок не продал с самого Рождества ни одной картины и не получил ни одного заказа. Да и в рекламном агентстве начался какой-то кошмар. Тамошний менеджер, который заведовал линией мужской моды, заказал серию картинок, на которых стройные девушки ржут над худосочным парнем в дешевых тренировочных штанах. Страшные треники были описаны мне во всех деталях. У меня имелась ровно такая пара, так что понятно, почему я реагировал без особого воодушевления.

— Сделай девчонок похлеще, а парня погрустнее, — ныл по телефону менеджер. — Там все дело в том, что он полное барахло и неудачник.

Нехорошо. А мне он виделся очень симпатичным.

Но я не унывал. Если ни искусство, ни коммерция не принесут мне блестящего будущего, я обрету платежеспособность другим путем. В предвкушении сезона работ по обновлению интерьеров я собрал свое портфолио. Моя гостиная, два года назад отделанная в розоватых тонах, выглядит чрезвычайно шикарно; квартира Кенни, вся состоящая из оттенков синего; асфальтовая плитка в родительской кухне; еще несколько окон и дверей, которые я делал во Франции, чтобы заработать там на жизнь. Я расклеил листовки на витринах и поместил объявления в районных газетах. Я говорил себе, что становлюсь просто идеалом яппи.

Тем временем я осторожно экономил. Без чего-то обходиться легко: после фиаско в «Фанданго» я практически перестал куда бы то ни было выходить, даже в паб. Как-то так вышло, что пара кружек хорошего светлого пива стоят чуть больше, чем еда для детей на неделю. Другие траты, правда, я намеревался сохранить, чтобы поддерживать внешнее благополучие дома. Требовалось делать хорошую мину — прежде это занятие мою жизнь не уродовало. Когда на чай приходили родители, я прятал «Экономичное» печенье и выставлял на стол красивый тортик. Мама с папой не слабоумные, они, конечно, понимали, что мне приходится туго, но демонстрировать это им я не собирался.

Чуть возросли ставки в том, что касалось Дайлис. Мы сохраняли мирные, хотя и неблизкие отношения. К счастью, «двудомная» система детей не огорчала. Они оставались такими же эксцентричными, как и прежде. И все же в наших отношениях запахло конкуренцией. Я слегка обиделся, когда Глория открыла мне, что в Мамин Дом третий раз подряд являлась Зубная Фея (в нее моя дочка больше не верила). В мифоортодонтическом мире явно возник заговор. В моем доме этот коренной зуб расшатывали целую неделю.

Ну ладно, по крайней мере, фея сэкономила мне фунт-другой. Эта сумма очень пригодилась, когда Глория отправилась стричься в «Салон Синди». Она стриглась там регулярно еще до распада семейства, а поскольку парикмахерская была рядом с нами, за ее стрижки теперь отвечал я. Стрижка стоила любых денег, потому что мы теперь ходили в салон вдвоем, вместе.