Папство, Век двадцатый

Вскоре Пачелли назначил нового кардинала патриархом Венеции. За этой епархией прочно утвердилась слава ультраконсервативного гнезда. Возможно, что Пий XII направил Ронкалли в Венецию умышленно, рассчитывая на то, что его либерализм там поубавится. Но новый патриарх с самого начала показал, что не намерен подлаживаться под вкусы местных клерикалов-интегристов. В первой же своей проповеди в Венеции Ронкалли сказал: "Провидение вывело меня из родного селения и послало бродить по дорогам Запада и Востока, сталкивая с людьми самых различных верований и идеологий, знакомя с острыми и угрожающими социальными проблемами, одновременно позволяя мне сохранить спокойствие и объективность в изучении и оценке этих явлений. Твердо придерживаясь принципов католической веры и морали, я всегда был более озабочен тем, что объединяет, чем тем, что разделяет и порождает противоречия".

Эта позиция явно не совпадала с жестким курсом Пия XII. И она была высказана неспроста. Патриарх Венеции Ронкалли стал допускать в своей деятельности "вольнодумные" по тем временам жесты: он приветствовал съезд Итальянской социалистической партии, состоявшийся в Венеции, принял на аудиенции делегатов съезда левого Союза женщин, позволял себе другие поступки, явно отходившие от курса "холодной войны", проводимого Пием XII. И все же Ронкалли нельзя было назвать ни либералом, ни тем более "мятежным" пастырем. В целом он был "законопослушным" церковнослужителем, выполняющим, хотя, возможно, и без энтузиазма, директивы Ватикана. Недаром он избрал своим девизом: "Повиновение и мир". Его "Дневник души" (точнее, опубликованные страницы дневника) служат как бы иллюстрацией этого девиза. Он всегда был готов повиноваться указаниям курии, подавлял в себе любое чувство протеста или возмущения, и если у него проявлялось недовольство, то только в пределах допустимого с точки зрения церковной дисциплины.

Следует ли удивляться, что на конклаве в конечном счете за него проголосовали как пачеллианцы, так и либералы?

Конклав и на этот раз не обошелся без курьезов. Идя в ногу со временем, для сигнализации о результатах голосований кардиналы сжигали не бумагу и солому, а белые и черные шарики из специальных химических составов. Но ведал этой важной церемонией подслеповатый кардинал Оттавиани, который все время их путал. В результате вместо черного дыма из трубы Сикстинской капеллы валил сизый, что сбивало с толку ожидавших вести об избрании нового папы.

Подлинной сенсацией конклава был выбор новым папой имени: он назвался Иоанном XXIII.

Новоизбранный понтифик обратился к имени весьма популярному среди пап в средние века, с той только оговоркой, что большинство средневековых Иоаннов прослыли неудачниками или злодеями. В XV в. папский престол занимал (правда, короткое время) Иоанн XXIII, в миру Балтазар Косса, неаполитанский пират и разбойник, низложенный в 1415 г. Констанцским собором. Несколько лет спустя он был отравлен. С тех пор никто из пап не принимал имени Иоанн.

Почему же Ронкалли избрал именно это имя? Официальная версия гласит, что это произошло якобы во исполнение обета, данного папой святому Иоанну, в церкви которого его крестили, а также в память своего отца и деда, которых звали Иоаннами. Имеется и другое объяснение. Присваивая себе имя Иоанн на XXIII, Ронкалли как бы заявлял всем, что он не верит в предрассудки и так же решительно, как вычеркивает из числа своих предшественников Балтазара Коссу, порывает с курсом пап-ретроградов последнего столетия.

Надежды и опасения

Как обычно, на коронацию папы съехались бывшие короли и вдовствующие императрицы, пребывающие в эмиграции принцы, герцоги и прочие титулованные особы. Газетная хроника отмечала присутствие на коронации Ронкалли отпрысков Габсбургов, Бурбонов, Бонапартов, Гогенцоллернов и пр. и пр. В числе почетных гостей находился и Джон Фостер Даллес.

Все гости и журналисты внимательно наблюдали за каждым жестом нового папы, ловили каждое его слово, пытаясь по ним определить будущий политический курс "священного" престола. Сенсаций было хоть отбавляй, но все они носили скорее бытовой, чем политический характер. Из уст в уста передавали реплику папы, брошенную в то время, когда его несли на тронном кресле, облаченного в пышные папские одежды, с массивной золотой тиарой на голове: "В этом одеянии я больше похож на восточного сатрапа, чем на пастыря". Отмечали указание, данное новым папой редактору ватиканского официоза "Оссерваторе Романо", не применять по отношению к его особе таких витиеватых выражений, как "глубокочтимые уста", "вдохновенные слова", "высочайшие поучения", "преподобнейшие шаги", а писать просто и скромно: папа сказал, сделал, пошел и так далее. Обсуждали отмену Иоанном XXIII традиционного коленопреклонения и целования "перстня рыбака", что до этого являлось обязательной церемонией на официальных приемах церковников и паломников.