Папуля

Когда же они там жили? – точно до смерти отца Линды, значит, году в девяносто шестом – девяносто седьмом. Кадры эти, похоже, сняты зимой – возможно, в тот год, когда в машину повадились медведи, и приходилось Джону оставлять ее открытой, чтобы стекла не побили. Сэму нравились грязные отпечатки медвежьих лап, а Саша до смерти боялась, даже на следы посмотреть не выходила.

Что еще было в том доме? Каменный очаг, набор солонок-свинок, тесная кухонька с грязно-желтым холодильником, забитым упаковками сосисок; морозилка барахлила, вафельные рожки с мороженым подтаивали. У девочек была одна спальня на двоих, у Сэма – свой угол. Играли в карты и в войну, строили карточные домики, смотрели мультик про ведьму на летающей кровати. К ним часто заходил Джордж, Линдин брат. Он жил тогда с первой женой, Кристин, та была красотка – пышногрудая, с вьющимися волосами, носила блузки в обтяжку. Джон сажал ее себе на колени, Линда шлепала его по руке: «Джо-он!» – Кристин увертывалась, но с колен слезала не сразу. Джордж и Кристин развелись… через сколько же лет? Кристин растолстела от психотропных и уверяет, что Джордж ее столкнул с лестницы.

– Смотри, какая у мамы прическа, – сказала Хлоя. – Обхохочешься!

Линда в очках-блюдцах, по тогдашней моде, кажется лупоглазой.

Вот Линда выхватила у него камеру: Джон! Прекрати! Видео прервалось. Джон снова закрыл глаза. Тишина, одни помехи. А потом:

Сэм, садись.

У него сегодня день рождения.

Какой хороший подарок тебе дедушка сделал!

А торт – ты только взгляни!

Сколько тебе лет, покажи на пальчиках.

Это не просто кукла. Смотри береги.

Кем ты хочешь стать? Врачом?

Нет.

Юристом?

Нет.

Президентом? Сэм?

Джон, я тебя умоляю!

Это не я, это он!

Не трогай куклу. Будем ее беречь, она очень дорогая.

Саша, малышка спит, не буди.

В дверях появилась Саша:

– Что вы такое смотрите?

– Смехота! – ответила Хлоя. – Сядь, посмотри с нами. Ты там такая лапочка! Погоди, сейчас найду про тебя. Просто прелесть!

Камера дернулась, мелькнул ковер. Потом – Саша в ночной рубашонке у подножия лестницы.

Сколько тебе лет?

Пять.

Кто это у тебя?

Геккончик.

Геккончик? Твой геккончик? А что ты делаешь?

Строю домик для Флаундера.

Для кого?

Для Ариэль и Флаундера.

А кого ты больше всех любишь? Папу любишь?

Да.

Кого ты больше любишь, маму или папу? Папу любишь больше всех на свете?

Джон оглянулся, но Саши уже не было.

* * *

Джон застал ее на кухне, она отрывала от рулона бумажные полотенца, квадрат за квадратом, и промокала лужу под столом.

– Зеро опять напрудил, – ворчала дочь. – Боже… – Рулон кончился, Саша говорила скороговоркой, а глаза у нее были красные, опухшие. – Что ж никто за ним не подтирает? Вот гадость! Пес лужи оставляет по всему дому, и никому дела нет.

– Мама его любит, – сказал Джон.

Саша носком туфли возила по полу полотенцами. Даже собрать их, наверное, не удосужится, подумал Джон.

– Что слышно про чемодан?

Саша мотнула головой.

– Я проверяю на сайте, но там пока написано «в пути». Держу руку на пульсе.

– Если хочешь, давай съездим в торговый центр.

– Ага. Давай, спасибо.

Джон задержался на кухне – чего же он ждал? Да ничего. Полотенца Саша так и не собрала.

* * *

Всю дорогу – полчаса езды по трассе номер двенадцать – Саша молчала. Дорога была почти пуста.

– Вот, смотри, гостиницу так и не достроили.

Конкурс на строительство он проиграл, обошли конкуренты. На самом деле к лучшему – слишком уж близко город, посыплются возмущенные письма, станут требовать отчетов о транспортной нагрузке.

Саша без конца проверяла телефон.

– Есть зарядник? – спросила она.

Когда он полез в бардачок за зарядником и нечаянно коснулся ее, Саша вздрогнула.

Джон заставил себя промолчать. Зря он вызвался с ней ехать, попросил бы лучше Линду или кого-то из ребят. Джон включил радио, настроенное на Линдину любимую волну, там уже со Дня благодарения крутили рождественские мелодии. Сэм ему как-то рассказывал, что сейчас плейлист на радио задает компьютер.

Внезапно тьму рассеял
Небесный дивный свет…

[1]

Эту песню кто-то из детей, кажется, пел со школьным хором на рождественском утреннике. Детей нарядили ангелами – сшили им балахоны из простынь, Линда смастерила из фольги нимбы.